Флинн в пролете

Макдональд Грегори

Коп поднялся. Сложил газету, сунул под мышку. Подошел к столику Флинна, что-то сказал.

— Ничего не понял, — признался Флинн здоровяку.

Коп повторил сказанное.

На верхней губе 2842-го выступили капельки пота.

— Что он говорит? — спросил Флинн.

— Он хочет взглянуть на ваши документы, — по-английски пробормотал 2842-й.

— А, вот в чем дело. Скажите ему, что документов у меня нет.

— У вас нет документов? — недоверчиво переспросил 2842-й.

— Нет, конечно. Ни водительского удостоверения. Ни карточки

социального страхования. [11] Зато я могу показать ему мою бляху инспектора бостонской полиции, — Флинн сунул руку в карман. — Надеюсь, она произведет на него впечатление.

11

Один из основных документов гражданина США.

Флинн протянул бляху копу, который взял ее, повертел в руках.

— Паспорта у вас нет? — спросил 2842-й. — И российской визы тоже?

— Оставил в других брюках, — ответил Флинн. — Собирался в спешке.

Коп вернул бляху Флинну, что-то сказал.

— Он хочет знать, что вы тут делаете, — перевел 2842-й.

— А-а-а, — протянул Флинн. — Скажите ему, что я — шпион.

2842-й долго смотрел на Флинна, прежде чем перевести его ответ копу.

— Он говорит, что вы не можете быть шпионом. — 2842-й смотрел в стол. — Вы не говорите по-русски.

Флинн улыбнулся:

— Передайте ему, что я не русский шпион.

2842-й передал.

Коп рассмеялся и пожал руку Флинну.

— Он видит, что вреда от меня никакого, — пояснил Флинн 2842-му. — Так оно и есть. Пригласите его выпить с нами стакан чаю.

Коп подтянул к столику третий стул.

— Скажите ему, что, будучи шпионом, я не мог не заметить, что за завтрак он хозяину этого заведения не заплатил. Заверьте его, что это международный полицейский обычай.

Здоровяк-коп вновь рассмеялся и вновь пожал руку Флинну.

За чаем Флинн и коп говорили о погоде, то есть о ветре и снеге. Флинн признал, что мороз крепко схватил землю и закопать в ней парашют — большая проблема. Коп посмеялся.

— Спросите его, играет ли он в шахматы?

Коп сразу оживился, поднялся, позвал хозяйку.

— Я думаю, он просит принести шахматную доску, — предположил 2842-й, которого все еще била мелкая дрожь.

— Нет, нет. Скажите ему, что мы сможем поиграть позже, если будет время. А сначала я хочу повидаться со знаменитым американским фальшивомонетчиком Сесилом Хиллом. Только не говорите, что Хилл — фальшивомонетчик. Нет нужды портить репутацию человеку в том месте, где он решил осесть.

Коп вновь сел. Он и 2842-й перекинулись несколькими фразами. Если в разговоре с Флинном коп много улыбался, то тут его лицо закаменело.

— Он говорит, что американец Сесил Хилл работает на большом полиграфическом комбинате в восточной части города, — перевел 2842-й. — Его здесь уважают и ценят, как очень хорошего печатника.

— Это правда, —

кивнул Флинн. — Спросите нашего друга в синем, какую продукцию выпускает полиграфический комбинат?

2842-й спросил и тут же перевел ответ:

— Учебники. Школьные учебники для всей России.

— Не деньги? — спросил Флинн.

Коп рассмеялся, услышав перевод вопроса.

— Милиционер говорит, что комбинат находится неподалеку и он с удовольствием проводит нас, чтобы помочь найти Сесила Хилла.

— Передайте, что мы будем ему очень признательны. Но скажите мне, вроде бы он разозлился, когда разговор зашел о полиграфическом комбинате?

— Директором там его племянник, — объяснил 2842-й. — Он не любит своего племянника.

— Значит, он и мне не понравится. Точно, не понравится.

Глава 27

И действительно, племянник ему не понравился. Худосочный, в очках с тонкой металлической оправой, он все время суетился, говорил слишком быстро и своей нетерпеливостью напоминал хорька, впервые осознавшего, ради чего его занесло в курятник.

Не понравился Флинну и полиграфический комбинат. Здание построили из красного кирпича, и в нем царили мрак и сырость. Шагая к административному крылу, Флинн заметил, что у рабочих впалые груди и синие от холода носы.

Соленский коп побагровел еще до того, как увидел своего племянника-директора, а уж потом обращался к нему исключительно на повышенных тонах, полагая, что криком можно сокрушить любую бюрократическую оборону.

Наконец, после долгой паузы, не мог же Сесил Хилл перенестись в кабинет директора в мгновение ока, дверь открылась и порог переступил невысокий, плотный, вымазанный чернилами мужчина лет пятидесяти, который держал в руке лист гранок. Мрачно взглянул на Флинна, вернее, на его одежду, на русском что-то сказал директору. Тот безразлично пожал плечами.

— Вы — Сесил Хилл? — спросил Флинн.

— Вы — ирландец? — спросил Хилл.

— Да, — кивнул Флинн. — Американец.

— Вы — коп?

— Только у себя дома.

— А как вы добрались сюда?

— На вертолете.

— Если вы рассчитываете увезти меня с собой и отдать под американский суд, который упечет меня за решетку до конца жизни, то вас ждет разочарование. Россия не выдает квалифицированных работников.

— Выдает, но только тех, кто работает головой или в чем-то не согласен с генеральной линией, — мягко возразил Флинн.

— Я представляю слишком большую ценность для этих людей, для всей России. Таких печатников, как я, — единицы.

— Это я понимаю.

— Тогда чего вы хотите?

— Я знаю, что вы хороший печатник. Более того, вы считаетесь одним из десяти лучших фальшивомонетчиков мира. — Хилл улыбнулся. — Скажите мне, мистер Хилл, вас действительно поселили на даче? Ваш адрес — дача Одиннадцать.

— Это не дача.

— Скорее комнатка, где только холодная вода.

— У меня была дача.