Флорис. Любовь на берегах Миссисипи
Шрифт:
Герцог повлек Флориса и Адриана в середину большой залы.
Флорис машинально обернулся и увидел, что девушка грациозно обмахивается веером. Неисправимый соблазнитель, слегка усмехнувшись, незаметно подал ей знак, ясно показывавший: подождите меня, я сейчас к вам вернусь!
Эмилия захлопала ресницами и приоткрыла рот. «Если забыть о злосчастном сюсюканье, — подумал Флорис, — то она чертовски хорошенькая». И он поспешил за братом, предвкушая приятный вечер. В этот момент господин де Бель-Иль проворковал
— Дорогие друзья… сейчас я представлю вас ее императорскому высочеству, княгине Авроре Романовой… великой княгине Дубинской и Петербургской… родной племяннице ее императорского величества…
Флорис и Адриан ошеломленно переглянулись. Казалось, люстра с тремя сотнями свечей свалилась им на голову. При российском дворе был только один князь Дубинский и один князь Петербургский — эти титулы царица даровала в день своего коронования Флорису и Адриану де Вильнев-Карамей!
Еще не увидев великую княгиню, молодые дворяне поняли, что это самозванка. Но кто же она?
Не замечая смятения своих гостей и чрезвычайно гордясь честью, оказанной его дому, герцог де Бель-Иль повел Флориса и Адриана к плотной группе в центре зала. Офицеры в новых, с иголочки, мундирах и дорогих перевязях, придворные в расшитых золотом камзолах, дамы в великолепных бархатных платьях окружили роскошно одетую княгиню.
Она стояла спиной к Флорису и Адриану. Обоим бросилась в глаза изящная линия длинной шеи, белоснежный парик с тонкими пластинками китового уса и серебристый корсаж. Раздался взрыв смеха. Княгиня явно имела успех у своих новых обожателей.
Перед хозяином дома расступились, и господин де Бель-Иль с поклоном произнес:
— Ваше императорское высочество, позвольте мне представить вам героев дня!
— Мы позволяем, господин герцог, мы позволяем!
Княгиня повернулась с любезной улыбкой. На застывших лицах Флориса и Адриана не дрогнул ни один мускул. Это была Батистина. Она смотрела на молодых дворян приветливо, но сохраняя должную дистанцию, как и подобало особе царских кровей. Господин де Бель-Иль счел нужным добавить:
— Граф Адриан де Вильнев-Карамей и маркиз Флорис де Портжуа выступили в поход против чикачей добровольцами и выказали отменную доблесть, ваше высочество…
— Прекрасно, господа, прекрасно!
Княгиня протянула молодым людям свою «августейшую» руку. Они безмолвно поклонились. Флорис выпрямился первым и устремил пылающий взор в огромные голубые глаза «княгини». Та спокойно выдержала его взгляд.
— Итак, господа, вы принимали участие в этой победоносной кампании? Я обожаю рассказы о сражениях! — С этими словами княгиня повернулась к своим обожателям.
Согласно правилам этикета это означало, что представление завершилось. Флорис сжал кулаки и двинулся вперед, чтобы помешать княгине ускользнуть.
— О, вашему
Княгиня соблаговолила улыбнуться в ответ на эту реплику. Придворные хихикали и шушукались. Попюлюс де Проте и Гаэтан д’Артагет, также состоявшие в свите знатной особы, поспешили на помощь своему другу.
— Черт возьми, Портжуа, мы все немного загрубели на войне… Ее высочеству еще надо свыкнуться с простотой здешних нравов… не сердитесь на маркиза, ваше высочество, он, как и мы, совсем недавно вернулся после схватки с дикарями!
Княгиня томно обмахивалась веером.
— Я нисколько не сержусь на маркиза… У нас в Петербурге не такой строгий этикет, как в Версале… Знаете, господа, однажды моя любимая тетушка-царица…
Последние слова потонули в гуле голосов. Княгиня в сопровождении своих обожателей направилась к террасе.
Флорис и Адриан словно приросли к полу. Они были настолько потрясены чудовищной наглостью Батистины, что едва слышали восторженные возгласы гостей.
— Какая красавица!
— Что за величавость, черт возьми!
— Изящество, мой милый!
— Вы видели ее украшения, Жозефа?
— Сокровища короны, дорогуша!
— Сразу видно особу царских кровей!
— А воспитала ее французская гувернантка!
— Вот почему она так хорошо говорит!
— Весь город лежит у ее ног!
— Зачем ей понадобилась колония, Маргарита?
— Ревность императрицы!
— Король принимал ее в Версале?
— Конечно, моя дорогая, со всеми почестями!
— Она приехала на Миссисипи со своим «двором» — фрейлинами и слугами!
Флорис, погруженный в свои мысли, внезапно вздрогнул — кто-то тянул его за рукав.
— Гальялда, судаль, я плисла!
Молодой дворянин опустил глаза — перед ним стояла малышка Эмилия. Взвизгнули скрипки, и по залу полетели танцующие пары. Флорис повел Эмилию, но тут Адриан кивнул ему, незаметно показав на даму, которая буквально прилипла к стойке одного из роскошных буфетов. Мрачное лицо Флориса осветилось саркастической улыбкой.
— Я… прошу простить меня, мадемуазель, я вернусь к вам на павану!
Это было редкостным хамством. Флорис стремительно удалился, оставив несчастную Эмилию посреди залы. Он подошел к брату, и оба они осторожно подкрались к особе, привлекшей их внимание. Дама не заметила их, поскольку была поглощена своим занятием — перед ней стояло огромное блюдо с крабами и рисом, а стоящий рядом раб постоянно подливал ей в бокал мускат.
Несмотря на роскошный парик и розовое атласное платье, выгодно подчеркивавшее пышные формы, Флорис и Адриан без труда узнали толстуху, с которой беседовали на хлопковом поле.