Флотская богиня
Шрифт:
— Кто-то из вас мотоцикл водить умеет? — спросила Анна, когда десантники приблизились к ней.
— Сержант Кожин, — молвила Евдокимка.
Старшина тут же по-разбойничьи свистнул, подзывая остальных бойцов.
— Вот и усаживай его за руль. Соберите трофеи и привыкайте к «шмайсерам»; с винтовками против автоматчиков воевать трудно. До утра вам следует сделать все, что планировали, — настоятельно посоветовала Жерми, наблюдая, как старшина и парнишка закатывают мотоцикл в ложбину. — А на рассвете — основательно залечь. Саперы пусть сразу же отправляются на железную дорогу; судя по звукам, она рядом.
Едва они оказались в ложбине, как из-за лесополосы появилась колонна вермахтовцев, возвращающихся после прочесывания местности. Все десантники тут же залегли, готовясь к бою, однако ничего подозрительного в вечерних сумерках немцы не заметили.
— Самое время прощаться, сержант Гайдук, — поднялась из-за своего валуна Анна Жерми. — Вряд ли судьба еще когда-либо сведет нас, но я всегда буду помнить о тебе, и если представится случай…
— Верю, что когда-нибудь представится, — воспользовалась ее паузой Евдокимка.
— Кирилл хорошо знает окрестности поселка. Усадите его сзади, на запасное колесо, и мальчик покажет все, что необходимо. Это ускорит вашу миссию.
— А вы… — потянулся вслед за ней Кирилл.
— Не волнуйся, сосчитать дома до четырех я сумею, — уже на ходу, не оборачиваясь, обронила она. — Тебе же пора по-настоящему понюхать пороха, мой юный корнет.
45
Определение в проводники Корнета оказалось очень мудрым решением Жерми. Благодаря парнишке десантники по едва приметной тропинке сумели почти вплотную приблизиться к эшелону. Как оказалось, большую часть его составляли цистерны с горючим. «К сожалению, — подумала Евдокимка, — это не военная техника и не живая сила врага, но все же…»
Легкого свиста старшины оказалось достаточно, чтобы прохаживавшийся вдоль железнодорожного полотна часовой на несколько мгновений остановился. Евдокимке же их вполне хватило, чтобы метким выстрелом «снять» его. После чего Кожин выпустил по трем ближайшим цистернам пулеметную очередь, в которой специально подобранные бронебойные пули перемежались с зажигательными. Ну а завершила этот налет брошенная старшиной Разлетовым граната.
Цистерны начали взрываться в ту минуту, когда диверсанты уже возвращались к мотоциклу. Сидя с автоматом в руках, его охранял Корнет.
— Считай, что в одной боевой операции ты уже участвовал, — утешила его Евдокимка. — Так Анне Альбертовне и доложишь.
— Разве это участие? — обиженно поморщился Кирилл, усаживаясь на свое место на запасном колесе.
— Вот в этом ты не прав, — поддержал Евдокимку старшина. — Тебе командир самый важный пост доверил; ты отход группы прикрывал. Считай, казак, что крещение огнем ты уже прошел.
Пока поднятое по тревоге охранное подразделение, опасливо оцепляло пылающий эшелон и станционные помещения, группа приблизилась к складу на северной окраине местечка. Здесь Евдокимка поблагодарила Корнета и приказала ему отправляться домой. Причем как можно скорее, пока немцы не оцепили весь поселок.
— Да как бы они здесь не оцепляли, я все равно пройду. Только пока что останусь с вами. Я ведь все окрестности знаю.
— Выполнять приказ, боец! — вмешался старшина. — Что бывает за невыполнение, знаешь?!
— Тогда немецкий автомат и запасной рожок с патронами я возьму себе, — обиженно объявил парнишка, словно бы требуя компенсации за изгнание.
Гайдук попыталась возразить, однако поняла, что это бессмысленно: автомат и так уже висел у него за плечом, а запасной магазин он взял из коляски.
Как раз в это время южнее поселка раздался мощный взрыв. Затем еще и еще один. Евдокимке стало не до Корнета. Со временем выяснилось, что едва их саперы успели заложить взрывчатку, как со стороны станции появился товарный состав — это враги пытались спасти от угрозы огненных фейерверков эшелон со снарядами и армейской амуницией.
Поскольку теперь внимание немцев было привлечено событиями на станции, лучшего времени для нападения на пакгаузы придумать было невозможно. Выждав, пока старшина и Кожин проделают лаз в ограде из колючей проволоки, Евдокимка попыталась «снять» стоявшего на вышке пулеметчика, однако тот оказался словно завороженным. Вызывая огонь на себя, она дважды демонстративно меняла позицию, и в конце концов вражеский пулемет все-таки умолк.
Наземный часовой тоже вступил в бой, но, пока он, постреливая короткими очередями, стремился выяснить, где именно затаился диверсант, Разлётов умудрился разворотить часть стены пакгауза гранатами, а Кожин засыпал все внутри зажигательными пулями. Пользуясь тем, что пулеметчик сдерживал поднявшееся по тревоге отделение местной охраны, старшина сумел метнуть в соседний пакгауз единственную имевшуюся у него противотанковую гранату. Уцелевшие охранники засели где-то на территории складов и открыли оттуда такой панический огонь, словно отбивали атаку целой роты.
А тем временем десантники отошли к руинам какой-то хижины, где их ждал мотоцикл. Путь их лежал в сторону поселка.
Буквально через несколько метров, на повороте, они вдруг едва не столкнулись с повозкой.
— Это я! Я, Кирилл! — успел крикнуть сидевший на ней Корнет, прежде чем старшина вскинул автомат. — Со мной Савка, ездовой из полиции.
— Из полиции? — насторожился Кожинов.
— Он — свой. На конюшне работал, вот полицаи и заставили его…
— Как он здесь оказался?
— Наряд полиции вез. Одного полицая я убил, а другого — только ранил, так Савка ножом его…
Вся группа слышала выстрелы, доносившиеся с окраины поселка, но никто не придал им значения: палили в эту ночь много и щедро.
— Если полицая ножом, — рассудил эскадронный старшина, — значит, в самом деле свой. — Может, это и к лучшему, что ты вернулся. Показывай дорогу к карьеру, только в объезд, полями.
У домика камнетесов десантники прождали своих саперов более двух часов, однако те так и не вернулись. Далее оставаться здесь было опасно, к утру требовалось или уйти как можно дальше отсюда, или же найти надежное пристанище. Савка посоветовал десантникам идти к Шеллеровому хутору, что в пяти километрах отсюда, и пересидеть в подвалах, остававшихся под руинами винодельческого завода.