Флотская богиня
Шрифт:
— Во имя укрепления доверия, — деликатно уточнил штабс-капитан.
31
Помогая Евдокимке переоблачаться, сестра-хозяйка, выступавшая здесь и в роли каптенармуса, не могла нарадоваться: «Вот что значит настоящая казачка! Вот что значит “девка в теле”. Еще “теластее” будешь, нежели Корнева. Ну вот, и юбка, будто на тебя шита. И гимнастерка… Ничего-ничего, чуточку приталим, на два пальца укоротим. Главное, сапоги на ходу терять не будешь.
— А, по-моему, все какое-то мешковатое.
— Ну, тоже мне претензии! Это ж не на заказ у модного модельера шито. Поносишь, привыкнешь…
Когда минут через двадцать они снова появились на крыльце, эскулап-капитан, дежурный врач Онищенко и Корнева как раз провожали четыре выделенных командиром дивизии крытых грузовика, на которых раненых увозили в тыловой госпиталь за Ингулец. Это было началом эвакуации всей медсанчасти.
— Если я верно понял, о твоей «солдатчине» мать еще не знает? — обратился капитан к Евдокимке, как только госпитальная колонна покинула территорию госпиталя.
— Ничего, я напишу ей об этом в письме, — легкомысленно заверила его курсистка.
— Интересно, куда ты собираешься ей писать, если дня через два здесь уже будут фрицы?
— Тоже правда, — с тем же легкомыслием признала его правоту Евдокимка. В эти минуты ее больше волновало мнение Корневой и мужчин о ее фронтовом одеянии, нежели переживания матери.
— Тебе хватит ночи для марш-броска домой, а также на солдатские сборы и прощание?
— Вполне. Недалеко отсюда, у знакомых, я оставила свой велосипед.
— В таком случае, не будем разводить бузу, — вскинул капитан руку с часами. — Кстати, смотайся в училище, постарайся взять справку о том, что ты училась в нем и проходила медподготовку. Пригодится. Не позже восьми ноль-ноль утра явиться в госпиталь и доложить!
— Хорошо, ровно в восемь утра, как сказано…
— Не «хорошо», а «есть!», — с упреком прервал ее начальник госпиталя. — И не «как сказано», а «как приказано».
— Учту. Скажите, оружие мне положено?
Капитан и Корнева заинтригованно как-то переглянулись.
— Может, тебе еще и пушку-сорокапятку вручить? — на ходу бросил невропатолог Онищенко.
— Лучше бы пистолет или карабин, — вполне серьезно уточнила курсистка.
— Так ты что, и стрелять умеешь?! — удивленно вскинула брови Корнева.
— Если товарищ капитан рискнет доверить мне свое оружие — продемонстрирую на стволе ближайшего дерева.
— Не рискну, — мгновенно отреагировал капитан. — Меня же первого и застрелишь.
— Не-е-ет. Это случится, только когда в руки оружие возьму я, — пообещала медсестра. — Вот тогда уж можете не сомневаться.
— Не разводи бузу, Корнева, — решительно покачал головой капитан. — Не доводи до уставного греха.
— До «уставного греха» — это как? Неужели существует еще и такой грех?
— Кстати, — проигнорировал ее начальник госпиталя, обращаясь к Евдокимке, — подполковник Гребенин только что звонил, судьбой твоей интересовался. Причем так придирчиво интересовался… Ты что, давно знакома с ним?
Степная Воительница замялась лишь на несколько мгновений, ровно настолько, чтобы скрыть свое удивление. Вот уж чего она не ожидала, так это звонка начальника штаба.
— Кажется, я вам уже говорила, что мой отец — старший лейтенант и служит при штабе дивизии?
— Кажется.
— Так вот, майор Гребенин — его двоюродный брат, а значит, мой дядя.
— Что ж ты молчала об этом? — стушевался капитан.
— Разве сам Гребенин не сообщил?
— Значит, еще сообщит, — подыграла ей Корнева. — Так что лучше сразу же наделите ее пистолетом, а то влетит вам, товарищ капитан. Может, даже в звании понизят.
— Опять ты свою бузу мерзопакостную затеваешь, Корнева?
— Кроме того, что подполковник интересовался, как я устроилась, — перебила их курсистка, — он еще что-нибудь сказал?
— Вызова в штаб не было, это точно.
«А жаль, мог бы и вызвать», — про себя отметила Евдокимка. Знал бы этот эскулап-капитан, как ей хотелось сейчас увидеть Гребенина! Просто взглянуть на него, хотя бы издали. Но девушка понимала, что задавать какие-либо наводящие вопросы по поводу начальника штаба было бы нетактично.
— Извините, уходит мое время, — поспешила она к воротам.
— Эй, товарищ капитан! У нас там, в кладовке, в углу карабин кавалерийский пылится, — всерьез восприняла ее просьбу сестра-хозяйка, заставив Евдокимку тут же остановиться. — От конника с оторванной ногой, что на операционном столе умер, остался. Короткий такой. Думаю, в самый раз будет; не то, что винтовка.
— Из такого, кавалерийского, я уже стреляла, — оживилась курсистка. — Неси его. Лучше пойдем вместе.
— Правильно. Теперь, когда все мужское сословие на пальбе помешалось, — поддержала ее Игнатьевна, пока они приближались к кладовке, — нам, бабам, тоже не грех вооружиться.
— Ну и зачем тебе оружие? — сурово поинтересовался капитан, когда, вернувшись во двор вместе с карабином, точно таким же, на каком обучал Евдокимку военному делу старшина Разлётов, сестра-хозяйка протерла его тряпочкой и торжественно передала девушке.
Евдокимка быстро проверила затвор, заглянула в ствол, определив, что его нужно бы почистить и смазать; убедилась в том, что магазин наполнен патронами. И лишь после этого, дав понять удивленным эскулапам, что оружие для нее — не в диковинку, ответила: