Фокусник
Шрифт:
«Вот это да!.. – мысленно воскликнул мужчина, увидев крупный заголовок на первой странице и пробежав статью глазами. – Очень интересно. И, возможно, может иметь отношение к пропаже из хранилища. Во всяком случае, допросы Слима надо прекратить. Раз он до сих пор не признал своей вины, то, скорее всего, не виновен. Разумеется, с учётом информации, опубликованной в этой газете…»
Мэлдвич потянулся к телефону, выбрал номер Тинклера.
– Фрэнк!.. – заговорил он, услышав голос подчинённого и не утруждая себя приветствием. – Читал сегодняшние газеты?.. Ещё не успел?.. Зря, очень любопытная информация. Странное ограбление в Трансатлантическом банке. Некий призрак проник в хранилище, наполнил сумку деньгами и испарился. Именно!.. Исчез – скрытая камера видеонаблюдения
Джон энергично поднялся, потёр руки.
«Вот это уже кое–что!.. Если есть вор, – будь он хоть трижды призрак, – найдётся и капкан для него!..»
– 4 –
Закончив просмотр бумаг, Мэлдвич несколько мгновений сидел, прикрыв глаза. Переваривал информацию.
– Я здесь, шеф!.. – раздался голос Тинклера, неслышно вошедшего в кабинет.
– Отлично!.. – Джон поднял веки, отлепился от спинки кресла. – Сделай вот что. Во–первых, распорядись насчёт установки в хранилище скрытой видеокамеры. И смотри: никто не должен знать о её существовании!.. Лучше, если и ты забудешь.
Фрэнк кивнул. Спокойно, с достоинством. Подобострастие – для тех, у кого рыло в пуху. А также для тех, кто не знает себе цену. Или ничего не стоит. Подобострастие – для трусов. Фрэнк знал себе цену и стоил многого. И ничего не боялся. И никого – даже своего хозяина.
Шеф сделал небольшую паузу, во время которой изучал лицо слуги. Молодец!.. Никаких эмоций!.. Будто маску надел. Несколько лет назад. Другого выражения на этом лице Мэлдвич ни разу не видел.
– Ещё. Найди толкового экстрасенса. Таких сейчас немало. Очень сильных, видящих сквозь пространство и время. Ты найдёшь самого крутого. Отыщешь – и ко мне его!.. Гонорар обсужу с ним сам. Скажешь: хозяин не обидит!.. Срок на поиски – три дня. Всё, ступай!.. – Джон кивнул, указав глазами на дверь.
Тинклер не спешил уходить.
– Что–нибудь ещё?.. – удивлённо поднял глаза шеф.
– Да, – Тинклер смотрел под ноги. – Слим… Умер вчера вечером. Ему вкололи слишком большую дозу препарата. Сердце не выдержало.
Мэлдвич выругался, пристукнул кулаком по столешнице.
– Панчер совсем охренел!.. Ведь говорил же: не переусердствуй!.. Будь осторожен!.. Ведь случались уже… неприятности!.. Слим – только подозреваемый, причём бездоказательно, зачем давить на него, как на уличённого преступника?..
Лицо шефа побагровело, грудь возмущённо вздымалась.
Тинклер молчал, бесстрастно наблюдая за хозяином.
– Иди!.. – Мэлдвич слабо махнул рукой.
Фрэнк слегка склонил голову, энергично повернулся и быстрым шагом направился к выходу.
Джон проводил помощника взглядом и снова устало прикрыл глаза. Сказывались бессонные ночи. Всё дела, дела. Никогда от них покоя нет, даже по ночам. Рабочие моменты то снятся до утра, то, пробуждая, вовсе лишают отдыха. Плюс к ним беда с отцом. А теперь ещё проблема со Слимом…
– 5 –
Фрэнку Тинклеру понравилось бродить по Москве. Точнее – по её центру, окраины российской столицы не интересовали путешественника. Милые улицы, приятные на вид постройки. Частенько натыкаешься на табличку вроде такой: «В этом доме в 1829 – 1833 гг. жил писатель и общественный деятель…» Тинклер останавливался у каждой и с интересом знакомился с историей Москвы. Ну, а русский язык он знал практически в совершенстве: прабабушка была эмигранткой из России, и с её лёгкой руки знание русского языка стало обязательным для каждого поколения Тинклеров.
Вот и нужное кафе. Первый этаж многоквартирного дома, приметная вывеска. «Се ля ви» – Фрэнк невольно улыбнулся: весьма подходящее философское название для заведения общепита. Философское и с юмором. Да, жизнь такова: никуда не денешься – кушать надо! Иначе протянешь ноги…
Фрэнк вошёл, огляделся по сторонам. Ничего, миленько. Приличная мебель, свежие скатерти. На стенах – репродукции картин представителей авангардизма. Видимо, чтобы посетители не особо скучали в ожидании официанта, а развлеклись, ломая голову над сюжетами.
Подскочила невысокая миловидная девушка: нежно–белая, почти прозрачная кожа, голубые глаза; огненно–рыжие волосы уложены в аккуратную причёску.
– Желаете покушать?.. – приветливо улыбнулась.
– Выпью минеральной воды, – Фрэнк сдержанно улыбнулся в ответ. Есть не хотелось.
Меню, тем не менее, попросил. Получив представление о местном ассортименте, снова огляделся.
Тихо, спокойно. День в разгаре: обеденная пора миновала, время ужина не наступило. Этим, вероятно, объясняется малое количество посетителей: парочка – мужчина и женщина, оба лет тридцати–тридцати пяти, – в дальнем углу, недалеко от стойки бара, и мужчина за столиком в центре зала. Взгляд Фрэнка равнодушно скользнул по широкой спине, обтянутой коричневым в мелкую клетку пиджаком, крепкому коротко остриженному затылку… Да, немноголюдно. Не подходящее время для обжорства. Впрочем, возможно, причина в обилие подобных заведений по соседству. Идя по неширокой московской улочке, Тинклер отметил два ресторана и четыре кафе. «Макдональдс» не в счёт – это заведение, по мнению Фрэнка, хотя и относилось к предприятиям общественного питания, считать его таковым можно было лишь условно. Продукты в солидном ресторане, кафе не должны быть полуфабрикатами, ассортимент обязан быть более привлекательным: картофель фри, заранее приготовленные бутерброды различных видов – нечеловеческая пища. Нездоровая, не обладающая живой силой, способствующей необходимому поднятию жизненного тонуса, расцвету творческих сил. А раз нездоровая – значит, отрава. Впрочем, еда в «Макдональдсе» довольно вкусная, и вполне пригодна для желающих поскорее набить брюхо, утолив чувство голода. А также для тех, кто привык принимать пищу в одно и то же время, независимо от наличия аппетита. Есть, руководствуясь дикой русской поговоркой: «Война войной, а обед – по расписанию!..» Фрэнк усмехнулся. Великая страна с богатейшей историей и такие дикие нравы!.. Впрочем, а где нравы другие?.. Желание пожрать ради жратвы – не необходимости ради, а в силу привычки или неоправданного стремления насладиться вкусом, невозможность отказа от пищи даже когда это остро необходимо, во время болезни, например, – присущи многочисленным представителям всех народов…
В кафе вошла привлекательная, среднего роста брюнетка лет сорока – сорока пяти, огляделась по сторонам. Смуглое лицо, тёмные внимательные глаза. Увидев Тинклера, задержала на нём вопросительный взгляд. Да, это она, Амина Сафина, один из лучших экстрасенсов России. Да, пожалуй, и всей планеты. Занимаясь поисками специалиста такого рода и изучая послужные списки, Тинклер пришёл к выводу, что среди женщин–экстрасенсов высококлассных специалистов больше, чем среди мужчин. Видимо, это объясняется различием в преимущественных способах восприятия окружающего мира, отношения к нему, к самим себе. У женщин, главным образом, задействована душа, у мужчин – разум. Женщина руководствуется велениями сердца, основной инструмент мужчины – мозг. Женщины чувствуют, мужчины стараются просчитать. У женщин сильнее связь с подсознательным.
Фрэнк приподнял руку, слегка кивнул. Женщина направилась к его столику.
– Фрэнк Тинклер, – мужчина поднялся.
– Амина, – женщина взглянула ему в глаза, немного наклонив голову.
Фрэнк обошёл вокруг стола, отодвинул стул, предлагая даме присесть. Амина ответила благосклонной улыбкой, принимая помощь.
Джентьмен заказал даме «Капучино», себе – бутылку газированной минеральной воды. Некоторое время сидели молча, не спеша прихлёбывая напитки и разглядывая друг друга. Наконец Фрэнк, удовлетворившись увиденным, отставил стакан и нарушил молчание.