Фома Гордеев
Шрифт:
– У меня нет...
– Эх ты! Богатый, а не завел голубей... У меня и то три есть, - скобарь один, да голубка пегая, да турман... Кабы у меня отец был богатый, - я бы сто голубей завел и всё бы гонял целый день. И у Смолина есть голуби - хорошие! Четырнадцать, - турмана-то он мне подарил. Только -все-таки он жадный... Все богатые -жадные! А ты -тоже жадный?
– Н... не знаю, - нерешительно сказал Фома.
– Ты приходи к Смолину, вместе все трое и будем гонять...
– Ладно... ежели меня пустят...
– Разве отец-то не любит тебя?
–
– Ну, так пустит... Только ты не говори, что и я тоже пойду, - со мной, пожалуй, и взаправду не пустит... Ты скажи -к Смолину, мол, пустите... Смолин!
Подошел толстый мальчик, и Ежов приветствовал его, укоризненно покачивая головой:
– Эх ты, рыжий ябедник! Не стоит с тобой и дружиться, -булыжник!
– Что ты ругаешься?
– спокойно спросил Смолин, разглядывая Фому неподвижными глазами.
– Я не ругаюсь, а правду говорю, - пояснил Ежов, весь подергиваясь от оживления.
– Слушай! Хотя ты и кисель, да -ладно уж! В воскресенье после обедни я с ним приду к тебе...
– Приходите, - кивнул головой Смолин.
– Придем... Скоро уж звонок, побегу чижа продавать, - объявил Ежов, вытаскивая из кармана штанишек бумажный пакетик, в котором билось что-то живое. И он исчез со двора училища, как ртуть с ладони.
– Ка -акой он!
– сказал Фома, пораженный живостью Ежова и вопросительно глядя на Смолина.
– Ловкий, - пояснил рыжий мальчик.
– И веселый, - добавил Фома.
– И веселый, - согласился Смолин. Потом они помолчали, оглядывая друг друга.
– Придешь ко мне с ним?
– спросил рыжий.
– Приду...
– Приходи... У меня хорошо...
Фома ничего не сказал на это. Тогда Смолин спросил его:
– У тебя много товарищей?
– Никого нет...
– У меня тоже до училища никого не было... только братья двоюродные... Вот теперь у тебя будут сразу двое товарищей...
– Да, - сказал Фома.
– Когда есть много товарищей -это весело,,. И учиться легче подсказывают...
– А ты хорошо учишься?
– Я- всё хорошо делаю, -спокойно сказал Смолин.
Задребезжал звонок, точно испуганный и торопливо побежавший куда-то...
Сидя в школе, Фома почувствовал себя свободнее и стал сравнивать своих товарищей с другими мальчиками. Вскоре он нашел, что оба они - самые лучшие в школе и первыми бросаются в глаза, так же резко, как эти две цифры 5 и 7, не стертые с черной классной доски. И Фоме стало приятно оттого, что его товарищи лучше всех остальных мальчиков.
Из школы они трое пошли вместе, но Ежов скоро :вернул в какой-то узкий переулок, Смолин же шел с Фомой вплоть до его дома и, прощаясь, сказал:
– Вот видишь- и ходить нам вместе!
Дома Фому встретили торжественно: отец подарил мальчику тяжелую серебряную ложку с затейливым вензелем, а тетка - шарф своего вязанья. Его ждали обедать, приготовили любимые им блюда и тотчас же, как только он разделся, усадили за стол и стали расспрашивать.
– Ну что, понравилось в училище? :- спрашивал Игнат,
– Ничего... Славно!
– отвечал Фома.
– Милый ты мой!
– умиленно вздыхала тетка, - Ты, смотри, товарищам-то не поддавайся... Чуть они чем обидят тебя, ты сейчас учителю и скажи про них...
– Ну, слушай ее!
– усмехнулся Игнат.
– Этого не делай никогда! Сам со всяким обидчиком старайся управиться, своей рукой накажи! Ребятишки-то хорошие?
– Да, - Фома улыбнулся, вспоминая об Ежове.
– Один такой бойкий - беда!
– Чей таков?
– Сторожа сын...
– Боек, говоришь?
– Страсть!
– Ну -бог с ним! А другой?
– А другой -ры -ижий весь... Смолин...
– А! Митрия Иваныча сын, видно... Этого держись, компания хорошая... Митрий -умный мужик... коли сын в него -это ладно! Вот другой-то... Ты, Фома, вот что: ты пригласи -ка их в воскресенье в гости к себе. Я куплю гостинцев, угощать ты их будешь... Поглядим, какие они...
– В воскресенье-то Смолин меня к себе зовет, - объявил Фома, вопросительно взглянув на отца.
– Ишь ты... Ну, поди! Это ничего, поди... Присматривайся, какие есть люди на земле... Один, без дружбы, не проживешь... Вот я с твоим крестным двадцать лет с лишком дружу - многим от ума его попользовался. Так и ты, - старайся дружить с теми, которые лучше, умнее тебя... Около хорошего человека потрешься - как медная копейка о серебро - и сам за двугривенный сойдешь...-И, смеясь своему сравнению, Игнат добавил: -Это -шучу я. Старайся не поддельным, а настоящим быть... Ум имей хоть маленький, да свой... Что, уроков-то много задали тебе?
– Много!
– вздохнул мальчик, и вздоху его откликнулась тяжелым вздохом тетка...
– Ну - учи! Хуже других в науке не будь. Хоша скажу тебе вот что: в училище, - хоть двадцать пять классов в нем будь, - ничему, кроме как писать, читать да считать, - не научат. Глупостям разным можно еще научиться, -но не дай тебе бог! Запорю, ежели что... Табак курить будешь, губы отрежу...
– Бога помни, Фомушка,- сказала тетка.
– Господа нашего, смотри, не забудь...
– Это верно! Бога и родителя -чти! Но я про то хочу сказать, что книги-то учебные -дело еще малое... Нужны они тебе, как плотнику топор да рубанок;
они - инструмент, а тому, как в дело его употребить.
– инструмент не научит. Понял?.. Скажем так: дан плотнику в руки топор и должен он им обтесать бревно... Рук да топора тут мало, надо еще уметь ударить по дереву, а не по ноге себе... Выходит, что одних книг мало: надо еще уменье пользоваться ими... Вот это уменье и есть то самое, что будет хитрее всяких книг, а в книгах о нем ничего не написано... Этому, Фома, надо учиться от самой от жизни. Книга -она вещь мертвая, ее как хочешь бери, рви, ломай - она не закричит... А жизнь, чуть ты по ней неверно шагнул, неправильно место в ней себе занял, -тысячью голосов заорет на тебя, да еще и ударит, с ног собьет.