Фомич - Ночной Воин
Шрифт:
Оборотень даже присел от неожиданности на корточки. Он явно просмотрел стремительный оборот меча Оглобли.
Воодушевленный таким началом, я тоже бросился вперёд, размахивая мечом. Размахивал я им довольно бестолково, потому как после неуловимого финта Трёхпалый выбил у меня меч. Клинок упал прямо под ноги Трёхпалому, и тот наступил на него, насмешливо и зловеще улыбаясь.
А что мне оставалось делать? Не спуская глаз с Трёхпалого, я стал медленно-медленно опускаться на корточки, протягивая руку за мечом.
Трёхпалый
Дождавшись момента, когда я только коснулся кончиками пальцев рукояти своего меча, Трёхпалый с силой опустил свой вниз.
Я еле успел отдернуть руку. Меч Трёхпалого вонзился глубоко в пол. Вытащить его, да ещё одной рукой, оказалось для него делом непростым. Возмущенный таким вероломством, я бросился к мечу, и оттолкнув Трёхпалого, подхватил свое оружие.
И вот я стою перед ним с мечом в руке, а он всё еще выдирает свой из половиц, скрежеща зубами от ярости. Я честно, хотя и с трудом, дождался, пока ему это удастся, и, не давая ему начать фехтовальную атаку, взял свой меч двумя руками за рукоять и обрушил лезвие изо всех сил ему на голову...
Громкий вздох раздался с двух сторон. Я видел, что промахнулся. Не хватило мне воинского умения владеть мечом, хотя я и занимался немного фехтованием. Стоял передо мной Трёхпалый, как и прежде, целый и невредимый, с головой на плечах.
Я ждал ответного удара. Но его почему-то не было. Трёхпалый медлил.
И только тогда я увидел, что не было меча в руке у него. Вернее, меч-то был в руке, но сама она лежала отдельно от туловища, в луже чёрной крови, рядом с пальцами, сжимая рукоять длинного меча...
Чёрные Воины сделали шаг ко мне, а я поднял меч и рассёк Трёхпалого пополам. Он двумя половинами повалился на пол. Чёрная лужа крови закипела, вспенилась и испарилась вместе с рукой, пальцами и телом Трёхпалого.
А по полу потекли, извиваясь, чёрные змеи...
Вопль яростного отчаяния извергло Чёрное Воинство, а за моей спиной раздались крики радости и ликования.
Оглобля сражался с Оборотнем. Там сошлись два воистину искусных бойца: искры от скрещенных мечей летели во все стороны.
Оглобля наносил мощные, размашистые боковые удары слева направо, перед ним словно река из блестящей стали текла. Казалось, что такие удары не то что отразить, но и проследить глазами невозможно.
Но, тем не менее, Оборотень умело отражал боковые удары Оглобли, вовремя подставляя меч навстречу разящим выпадам.
– Оглобля!
– подал голос Кондрат.
– Он тебя выматывает! Ты мечом реже маши! Он ждёт, когда у тебя силы кончатся!
– Долго ему ждать придётся!
– почти весело отозвался Оглобля.
– Я в юности при жизни в кузне молотом махал с утра до ночи, ничего, не уставал, силёнок хватало. А меч малость легче будет, мечом я могу и до утра махать. Посмотрим, у кого рука крепче!
И, словно в подтверждение своих слов, снёс с головы Оборотня шлем. Тот испуганно завертел головой, и тут же со звоном переломился его меч.
Кто-то из Чёрных Воинов мгновенно передал ему свой, но силы покидали Оборотня вместе с уверенностью.
Удары его становились вялыми, он всё реже отражал удары мечом, все больше прикрываясь щитом.
На этот-то щит и обрушил Оглобля очередной сокрушительный удар, от которого щит треснул посередине, а Оборотень, не устояв на ногах от такой встряски, полетел на пол, упав на спину.
Так он и лежал, явно не собираясь вставать, выставив перед собой меч, и прикрываясь расщепленным щитом.
– Лежачего не бьют!
– истошно завопил он из-под щита.
– Тьфу!
– сплюнул Оглобля.
– Тоже мне, Аника-воин! Лежачего и вправду не бьют. А жаль...
И он повернулся спиной к Оборотню, который незамедлительно воспользовался этим и нанёс ему удар в спину длинным своим мечом.
Как я успел отвести этот выпад, сам не знаю. Оглобля обернулся на звон, увидел что произошло, и двинулся к Оборотню, опустив меч клинком вниз.
– Лежачего не бьют!
– завопил тот опять, отбрасывая меч в сторону, прикрываясь щитом.
– Лежачего не бьют, это верно, - согласился с ним Оглобля, - но тварь ползучую - очень даже давят!
И опустил меч.
Он пробил насквозь и щит, и чёрные латы, пригвоздив Оборотня к полу. Раздалось шипение, чёрная лужа крови закипела, как и под Трехпалым, но только позеленела и наполнила Сторожку страшным смрадным дымом, зелёным и едким. Дым этот потянуло в дверь, прямо на Черных Воинов. Те закашлялись и бросились на улицу, подгоняемые Домашними.
Дверь захлопнулась, а когда дым немного рассеялся, все увидели около порога вытирающего слезы Балагулу.
– Балагула! Балагула!
– обрадованно бросились к нему Домашние.
Но первым, растолкав всех, к нему подбежал лучший друг Домовой. Подбежал и... огрел ухватом по голове! и ещё раз! и ещё!...
Балагула открыл свой ковш, икнул и сел на пол, разбросав в стороны лапы.
Кондрат занёс над его головой ухват, чтобы ещё раз опустить на беднягу, но его перехватил в воздухе Оглобля.
– Ты за что его бьёшь?!
– возмущенно закричали на Кондрата со всех сторон.
– Это Оборотень! Оборотень!
– шумел Кондрат, показывая пальцем на приятеля.
– Видите: он зеленый и непрозрачный?!
– Окстись! Он же - Домашний, - попробоавл урезонить его я.
– Он не может быть прозрачным. А зелёный он по твоей милости. Ты сам котелок своего отвара выхлебай, не такой зелёный будешь!
– А я говорю, что это - Оборотень!
– спорил упрямый Домовой.
– Вот давайте в него кол осиновый загоним, увидите, что будет!