Фонарик
Шрифт:
– Ладно, ты отдохни, а я попробую что-нибудь сделать. – Уголек не ответил: похоже, устал больше ее самой.
Через несколько минут маленькая девочка, закутанная в пушистый шарф, ходила по площади и раздавала людям свечи с просьбой зажечь их для ее больных родителей. Она очень стеснялась и боялась говорить с незнакомцами, но ради мамы с папой Анна отодвинула свои страхи на задний план. Не все люди брали их. Кто-то смотрел на девочку с жалостью, кто-то отвечал язвительно на ее просьбы, кто-то спрашивал, о том, почему она не дома, а некоторые положили в ее маленькую ручку несколько монет. Анна была удручена, и это очень просто и выразительно проступало на ее лице.
А с высоты трехэтажного дома за маленькой фигуркой наблюдал старый человек в цилиндре.
– Эндрю, – позвал он негромко, и слуга (а это был именно он), сразу подошел к нему.
– Да, мистер Свен. – отозвался тот.
– Посмотри в окно. Ты видишь эту маленькую девочку?
– Да, конечно. Но что она делает?
– Я думал, что продает свечи. Это в порядке вещей. Конечно, не в такое время, но… Однако у нее не покупают, а те, кто берут свечи из ее рук, не дают денег. Тебе не кажется это необычным?
– Да, очень необычно, сэр.
– К сожалению, я отсюда не слышу, о чем она говорит. А мои больные ноги, насколько ты знаешь, плохо переносят холод. Сходи туда вместе с Элиной, узнайте, что она делает. Если у девочки есть какая-то беда, я хотел бы знать. Счастливые дети не отдают в мороз свечки незнакомым людям.
– Да, сэр.
Эндрю поклонился и вышел из комнаты. А старые глаза человека в цилиндре продолжали с интересом наблюдать за происходящим внизу.
Глава двенадцатая. Элина и маленькая замерзающая девочка со свечками
Анне дали несколько монет за свечи, но девочка чувствовала, что не может их тратить. Ее что-то останавливало.
«Да и я, к тому же еще, не настолько голодна», – говорила она себе. – «Вот когда уже не смогу терпеть…»
Людей на улицах становилось все меньше. Стало холодней. Анне начало щипать нос и щеки от мороза. Маленькая девочка со свечами больше никого не интересовала. Люди спешили домой, к своим родным, к теплому очагу и мягкой постели. Анна, поняв что сегодня ей вряд ли удастся что-то узнать о Филиппе, села на скамейку, глядя на все эти фонарики вокруг себя. Ах, если хотя бы один человек зажег фонарик для ее мамы и папы! Анна была уверена: им стало бы легче.
Девочка устала, и начала засыпать сидя. Она забралась на скамейку с ногами, и, вытянувшись на ней, собралась немного поспать. Уголек, скорее всего, был бы сам не против устроиться на месте хозяйки, но уступив ей, свернулся клубочком под скамьей. Накрыв мордочку кончиком черного хвоста, начал дремать.
Так бы эти маленькие отважные друзья может быть и проспали до самого утра (если бы не замерзли), однако… Скоро на пустеющей площади появилась девушка в сопровождении стареющего верного слуги Эндрю. Увидев, что девочка спит, Элина не хотела ее будить. Но и так ее оставить тоже было нельзя. Элина принялась ее тихонько расталкивать:
– Вставай, девочка! Проснись! Здесь очень холодно.
Раньше Анны, недовольно мяукнув, проснулся Уголек, и Элина, только сейчас заметив кота, улыбнулась. Анна открыла глаза и растерянно захлопала ими. Конечно, сразу было сложно понять, где находишься, если ты спишь вдали от дома на улице.
– Кто… Вы? – сонно спросила Анна, протирая глаза. В другое время она бы обязательно поздоровалась, но сейчас еще плохо соображала после тяжелой дремоты.
– Меня зовут Элина, а это – Эндрю. – представилась девушка сама и представила слугу. Тот наклонился, приветствуя девочку. – Я живу неподалеку, – улыбнулась Элина, и, обернувшись, указала рукой на один их домов. – Вот в этом доме. – она сделала паузу, и потом продолжила, – Здесь очень холодно. Мне бы не хотелось, чтобы такая чудная девочка как ты замерзла в такую ночь. Почему ты спишь здесь? Где твои родители? У тебя есть дом? Может, ты потерялась? – Элина засыпала ее вопросами, но Анна только молча смотрела на нее. Анна была все той же девочкой, которая не очень часто общалась с незнакомыми людьми, и очень настороженно к ним относилась. Конечно, не считая детей. Здесь было совсем другое дело, ведь Анна и сама была ребенком.
Однако, она не чувствовала никакой опасности, исходящей от Элины, и ответила:
– Да, у меня есть дом. И родители. Только они очень болеют. И кроме меня больше никто не верит, что они выздоровеют.
– Конечно! Конечно, выздоровеют, я тоже верю в это. – поспешно ответила Элина, и из-за этого ее слова показались не очень искренними. – Но где вы живете?
– На окраине города. – сказала Анна. – Мой папа делает свечи, а мама готовит, а еще мы с ней выращиваем овощи и фрукты в огородике.
Элина умилилась словам девочки и едва заметно улыбнулась. Она не знала всех жителей города, но ее отец мог знать эту маленькую семью.
– Понятно. И эти свечи ты продавала, или…
– Я не продавала их. За некоторые мне дали деньги, но это мне никак не поможет вылечить моих родителей…
«Да, если им нужно дорогостоящее лекарство, эти монетки вряд ли помогут». – грустно подумала Элина. А вслух она спросила, – Но если ты не продавала свечи, тогда что?
– Я пришла в город, чтобы раздать людям папины свечи, чтобы они зажгли за них фонарики, и тогда мама с папой выздоровеют.
Элина так удивилась этому, что не нашла что сказать. Она тоже зажигала каждый вечер фонарик, но для того, чтобы стать самой лучшей пианисткой на свете. Даже если это почти неосуществимо. Но в случае, если это было невозможно, Элина надеялась стать лучшей хотя бы в их маленьком городке. Однако, учитывая тот факт, что пианино было вообще только в их доме, и ни один из жителей больше не имел возможности держать у себя такой дорогостоящий инструмент, (а, тем более, уметь играть на нем), Элина и так была лучшей пианисткой в городке. Но если бы она только узнала об этом, то перестала бы заниматься, зажигать фонарик, и потеряла бы свою жизненную цель. Оттого мистер Свен мудро хранил молчание, слушая гаммы дочери.
Элина никогда не слушала ни о чем подобном. Ни о том, чтобы зажигать фонарик для кого-то другого (а не для себя), ни об идее, которую ей представила девочка.
«Это же просто удивительно, – подумала Элина – зажигать фонарик для выздоровления совершенно незнакомого для тебя человека! Но вот только кто на это согласится?»
Однако вслух она ничего не сказала. Потому что надежда Анны была так хрупка и так важна, что Элина бы ни за что не дала самой себе ее отнять у девочки. Элину поразила вера Анны и ее любовь к родителям.