Форма жизни
Шрифт:
— Я напишу, — кивнул Эрих, чувствуя, что его мёртвое сердце словно вздохнуло, как будто размышляя, стоит ли проснуться или нет, — я обязательно напишу. Как тогда…
— Как тогда… — вампир обнял его, положив голову ему на плечо. — Нам совсем никто не нужен. Мы всегда были только вдвоём, правда? Мой сумрачный гений…
Лорэлай легонько, словно оберегая раненую шею, засмеялся от выбора таких высокопарных эпитетов. Он пытался сбежать от своей боли и горечи, забыть свои ошибки. Он действительно хотел вернуться к Эриху.
Эрих обнял вампира в ответ и промолчал, улыбнувшись. Но в этот момент он
39 глава
Жизнь в коммуне шла своим чередом. Возвращение Хрома и Джейка стало настоящим сюрпризом для обитателей окраин и вызвало бурю радости. А потрёпанный вид обоих — бурю негодования по отношению к «проклятым корпоратам», «некромантам» и «их упырям». Люди хотели было двинуться на башню «Танатоса» или на дом самого Резугрема, но Хром заявил, что нельзя нападать сгоряча. Красноречивыми подтверждениями тому были ужасающие истории, рассказанные о провале атаки на головную башню, а также плачевный вид самого Хрома и его юного любовника.
Хром долгое время пытался скрывать ужасную метаморфозу, произошедшую с Джейком. Но в коммуне, где жизнь каждого проходит на глазах у всех, и где ни у кого ни от кого нет секретов, вскоре заметили, что у Джейка не отрастают волосы и щетина на лице. Да и вообще, пора бы ему оклематься от ужасов плена. А то выглядит как смертельно больной и выздоравливать не собирается. Да и вообще, мальчишка стал очень странным — резким, злым, всё норовит от людей спрятаться, а ночью шастает между домиками и палатками как неприкаянное привидение. А то и пропадает подолгу, возвращаясь повеселевшим и как будто поздоровевшим. В то же время в округе всё чаще стали находить растерзанные трупы бездомных и прочих людей, социальную принадлежность которых было сложно определить.
Совпадение? Да, просто совпадение…
Но жители коммуны уже сталкивались с подобными существами. И однажды какой-то отчаянный сорвиголова решил проверить. Он подскочил к Джейку и схватил его за руку, пытаясь нащупать пульс. Пульса не было на холодной руке. Да ещё мальчишка вдруг оскалился, как дикий зверь, вырвался и убежал.
И тогда жители коммуны пришли к Хрому.
Байкер вышел к ним, угрюмо поглядывая на переминающихся с ноги на ногу соседей и друзей.
— Ну? Выкладывайте уж, — буркнул он, хотя уже догадывался о том, куда повернётся разговор.
— Этот твой мальчишка, — начал Старый Фил, чуть выступив вперёд, — ведь с ним что-то произошло там, в плену. Да?
— Говори толком, — кивнул ему Хром. — Ты же никогда не вилял, а переходил к делу.
— Ну хорошо, — Старый Фил будто бы собирался с силами, а потом выдал, уставившись на Хрома колкими мудрыми глазами. — Его ведь сделали зомбём, да? Он же у тебя мертвечина ходячая!
С этими словами толпа за спиной старика зашевелилась и словно съёжилась.
В воздухе повисла напряжённая пауза. Хром мог поклясться, что он отчётливо слышит коллективную мысль: «Скажи, что это неправда! Ведь твой мальчишка просто болен, да? Ведь просто болен же?!»
— Да, он зомби, — ответил Хром спокойно, и толпа ахнула.
Старый Фил опустил голову, раздосадовано покачав ею.
— Хром-Хром… Зачем же ты притащил его обратно! Оставил бы там.
— Он — мой пацан, или вы забыли? —
— А мы, Хром?! — перебил его старик, всплеснув руками, — ты о нас подумал? О людях, с которыми ты рос, которые помнят тебя совсем мелким, которые вместе с тобой разбивали коленки в первых попытках ездить на байках, о женщинах, которые рожали от тебя детей. О нас ты подумал?! Ты притащил сюда эту тварь, которая спокойно разгуливает там и сям, которая жаждет нашей крови!
— Хорошо, — прервал его Хром, чуть приподняв ладони. — Вот что я могу предложить вам. Я уйду вместе с Джейком. Сегодня же. Спрячусь так далеко и глубоко, что он никогда не найдёт к вам дорожку.
Толпа притихла. Совсем не такого решения она ждала от своего лидера.
— Ты бросаешь нас ради… этого? — с нескрываемым презрением проговорил Старый Фил, подбирая словечко погаже для именования Джейка.
— Я не бросаю вас, а освобождаю от компании… «зомбя», — Хром презрительно скривился. — Среди вас много достойных мужчин и женщин, которые могли бы заменить меня. Тем более что коммуне не нужен единственный лидер. Живите, как жили в то время, пока я работал в «Танатосе» и был в плену. Ничего не изменилось и не изменится. А я ухожу. С Джейком.
Он развернулся кругом и исчез в своём доме-ангаре, ясно давая понять, что разговор окончен.
— Джейк, эй, Джейк! — позвал байкер, — собирайся, мы уезжаем.
— Куда? — тихо и хрипло спросил мальчишка, появившись из-за потрёпанного полога, как привидение.
— Куда-нибудь подальше, — ответил Хром, деловито сгребая оружие и инструменты.
— Они всегда меня ненавидели, — прошептал Джейк и спрятался.
До самого вечера, когда Хром подладил свой байк и заправил его под завязку, Джейк не разговаривал с ним.
Несколько дней после ухода Хрома жители коммуны находились в угрюмом и чуть растерянном состоянии. В конце концов, всеобщее недовольство нашло выход, люди объявили виновными во всём «проклятых корпоратов», из-за которых Джейк стал ходячим мертвецом, из-за которого в свою очередь Хром покинул коммуну. Впрочем, он всё же оставил своим друзьям и соседям лазейку — условленное место, где ему можно будет оставлять послания в случае, если он понадобится. А уж потом он сам найдёт способ связаться с ними.
Как бы то ни было, пока что на небольшой пустырь у развалин недостроенного завода никто из жителей коммуны не ходил. И не пошёл бы ещё очень долго — слишком сильно было потрясение от того, что Хром предпочёл своим давним друзьям маленького кровососа — если бы не случай.
Джил, постепенно занимавшая место лидера среди женщин-байкеров вместо искалеченной Дайаны, взяла за правило каждый вечер инспектировать окрестности вместе с наиболее сильными товарками. И вот однажды они, стоя на полуосыпавшемся бетонном остове какого-то фундамента и обозревая низлежащие развалины, заметили вторжение. По разбитой дороге, аккуратно объезжая наиболее глубокие ямы, двигался автомобиль. Не самодельный драндулет, собранный из кусков разных машин, как чудовище Франкенштейна, а вполне респектабельная модель, не блещущая роскошью, но добротная и явно лелеемая.