Формула любви (Повести и пьесы для театра и кино)

Горин Георгий Израилевич

Долгая пауза.

Антонио (довольно спокойно). Ну и что?… (Пауза). Но, вообще-то, девочка, когда человек ест рыбу, такие вещи сообщать не обязательно…

На площади появляется Бальтазар, направляется к бочонку с вином.

Бальтазар (Антонио). Вино-то я забыл в суматохе… Вовремя вспомнил.

Антонио. Очень вовремя, Бальтазар… И перед тем, как уносить бочонок, не хочешь его чуть-чуть облегчить?

Бальтазар.

Конечно, синьор… Прошу! Угощайтесь! (Наливает кружку Антонио, тот залпом выпивает.) Ну, как… Нравится?… А бесчестный Самсон говорит, что это хуже мочи!

Антонио. Неправда! Поскольку мне почти постоянно приходится пить мочу, авторитетно заявляю: это — лучше! (Вновь подставляет кружку).

Бальтазар (со вздохом наполняя кружку). Разлучает нас с дружком злая судьба… Ах, это так больно!.. У вас ведь то же самое?…

Антонио (задумчиво). Почти.

Бальтазар. Значит, вы меня понимаете?

Антонио. Как никто…

Они выпили. Бальтазар неожиданно запел, Антонио подхватил:

«Чему положено, то пусть исполнится! Что суждено, того не миновать! Ах, серенада, ты, как я, — невольница! Хочу тебе свободу даровать!..»

Конец первой части.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Монашеская келья.

Лоренцо складывает в специальную чашу еловые шишки, ветки можжевельника, сухую траву. Перед тем, как все это поджечь, подходит к столику, где разложены листки рукописи, обмакивает перо в баночку с чернилами, задумывается…

Лоренцо.

Любезные потомки! В час, когда Найдете пожелтевшие страницы Трудов моих, молю вас их судить Не строго, без презрительной усмешки… Конечно, станете вы все мудрее нас, Как мы мудрее Евы и Адама, Но их грехи нас до сих пор гнетут, А наши — в вашей жизни отзовутся… Зачем такой круговорот судьбы? Спросите у ТОГО, КЕМ ОН ЗАДУМАН… Я лишь монах… И грамоте учен, Чтобы событий круг был в повесть занесен… Итак, продолжим! Время не стоит… Оно бежит с тех пор, как наш Антонио Уехал из Вероны за решением Епископа… Пять месяцев промчались. И нет ни жениха… Ни писем… Ни вестей!.. А впрочем, вести есть… Но лучше бы не знать их. Чума — в Италии! Простонародью, знати, — Всем смерть грозит косой! Всех гонит по домам! Закрылись города! Повсюду — карантины… Ни праздников! Ни ярмарок! Картина — Печальней не придумаешь… Чума! Кто мог представить, что слова Меркуцио Такой реальной правдой обернутся?!.

Поджигает костер. Дым заполняет сцену.

Картина пятая

Зала в доме Капулетти. Дым.

Кашляя, чихая и чертыхаясь, Самсон обкуривает углы тлеющей вязанкой травы.

В дыму незамеченным возникает синьор Капулетти, громко чихает.

Самсон (испуганно). Ой! Кто здесь?!. Это вы — синьор? А я вас не приметил…

Синьор Капулетти. Бездельник!.. Почему дверь в доме открыта настежь? Любой бродяга может зайти!

Самсон. Где вы видели бродяг, синьор? Улицы пусты. (Кашляет.) А дверь открыл, чтоб дым хоть немного выветривался…

Синьор Капулетти. Вот и дурак! Весь смысл в том, чтоб не выветривался. Только так можно удить «пастуарелла пестис»… (чихает).

Самсон. Это кто, синьор?

Синьор Капулетти. Я тебе объяснял… Возбудитель заразы (чихает). По-латыни… (чихает).

Самсон. Я не силен в латыни, синьор… (чихает).

Синьор Капулетти. Что ты расчихался, дурак? Еще заразишь меня.

Самсон. Вы первый начали, синьор.

Синьор Капулетти. Да! (чихает). Но я чихаю благородно (чихает). В платок. А ты трясешь головой, как дятел, и «пастуарелла пестис» летят во все стороны…

Самсон. Господи, хоть бы раз увидеть их, этих мерзавцев! Руки-ноги поотрывал бы…

Синьор Капулетти. «Пастуарелла пестис» — такой маленький, что не виден (чихает). Но дым его убивает…

Самсон (безнадежно). Тогда и Мне — конец! Я — виден, а дым не переношу! (Пытается чихнуть, синьор Капулетти зажимает ему нос рукой.)

Синьор Капулетти. Где синьора Розалина?

Самсон. Спит в своей комнатке.

Синьор Капулетти. Не ходи там и не чихай… А где синьора Капулетти?

Самсон. Уехала в город.

Синьор Капулетти. Как рискованно! Лицо-то она хоть прикрыла маской?

Самсон. Прикрыла, синьор… Такой Черной сеточкой…

Синьор Капулетти. Это — вуаль, она не защищает от «пастуарелла»… Безрассудство! Какой пример мы подаем слугам? Чума не любит, когда с ней шутят. Ты слышал, что творится в Мантуе?… Город полностью на карантине,… Никто не входит — не выходит… Птицы не вылетают! Вот Какой там кошмар! Понимаешь?

Самсон. Понимаю, синьор… Но осмелюсь спросить: если оттуда никто не выходит и не вылетает, как же люди узнают, что там — кошмар?!

Синьор Капулетти (сердито). Пошел вон, дурак! Совсем угорел… (Самсон, почесываясь, направляется к выходу.) Стой! Ты почему чешешься? Неужели блохи?

Самсон. Откуда, синьор?

Синьор Капулетти. Это я тебя спрашиваю, мерзавец, откуда блохи? Блохи — главные разносчики заразы!.. Блохи — это… Опять чешешься?!!