Форсайт
Шрифт:
— Времени-то мало. — Я пальцами забросил в рот выпачканную кетчупом сосиску. — Спасибо, Лен. За обедом увидимся?
— Вечером на собрании — точно, — она кивнула. — Удачи, Никита.
Я уже отошёл от стола, когда Лена добавила вслед:
— Понадобится.
Набросив куртку, я вышел из здания. Иван, в бушлате такого же защитного цвета, стоял у дверей и курил, начисто игнорируя запрещающую надпись.
— Точен, это хорошо, — сказал он. — Идём. И застегнись. Кашли и сопли нам не нужны.
Я
— Разрешите спросить? — не выдержал я.
— Служил? — вопросом ответил он.
— Нет, просто смышлёный.
— И слова умеешь выбирать, — задумчиво сказал Иван. — Спрашивай.
— У вас травма ноги?
— Протезы. На обеих. С какой целью интересуешься?
— У меня нога повреждена, вроде вывиха что-то, не здесь, а там...
— Понял. Обсудишь завтра, с врачом. Мой опыт не поможет.
Я кивнул.
Мы дошли до отдельно стоявшего двухэтажного здания. Не похоже, что тут был корпус пансионата, скорее, хозблок. С торца на первом этаже проёмы окон были заложены кирпичом, на всех остальных стояли грубые решётки.
За металлической дверью с висевшей над ней камерой нам навстречу поднялся охранник, причём с автоматом, но при виде Ивана он молча разблокировал электронный замок — даже стучать не пришлось. То ли мой спутник пользовался нешуточным авторитетом, то ли на территории центра к правилам относились проще.
Раздевшись, мы прошли полутёмным коридором и оказались в длинном зале. Судя по грубым следам ремонта, зал получили путём сноса стен в десятке или больше комнат. Кое-где посреди зала торчали бетонные колонны, грубо обшитые гипсокартоном. В конце зала вся стена была заколочена продырявленной фанерой, перед которой стояли мишени. Метрах в пяти — огневой рубеж со стойкой. Над ним под потолком торчало несколько железных труб с вентиляторами, которые Иван немедленно запустил. Загудело, и я почувствовал тягу. Если всё так серьёзно, то стрелять придётся много.
— Ага, — сказал я.
И посмотрел на длинные столы, идущие вдоль остальных стен.
Там было оружие.
Самое разное.
Первой лежала столетняя мелкашка «ТОЗ-8». Да ладно, это серьёзно, что ли?
— Ты должен уметь стрелять из всего, — сказал Иван, внимательно следивший за мной. — Что найдёшь, что подвернётся под руку.
— Я из многого умею, — не удержался я от похвальбы. — Меня вот... патроны удивили.
Рядом с мелкашкой и впрямь лежала вскрытая картонная коробочка с патронами. И рядом с остальным оружием тоже имелись боеприпасы.
Иван поморщился.
— Сам беспорядка не люблю. Но время дорого. Станешь у рубежа, будешь стрелять, а я буду подавать оружие.
Я прошёл вдоль
Охотничьи ружья, наши и не наши. «Калашниковы» разных модификаций. Автоматы, штурмовые винтовки, снайперские винтовки. Пистолеты и револьверы. Пулемёты.
— Обалдеть, — сказал я. — Богато живёте.
— Снабжают хорошо, — согласился Иван и впервые едва заметно улыбнулся. — Что просишь, то дают. Если будет время, тебя свозят на полигон, поучат техникой управлять.
— Не встречал там техники на ходу, — признался я. Подошёл к концу одного из столов, уставился на HVLAR. Потрогал, взял в руки.
— Неужели доводилось иметь с таким дело? — спросил Иван.
Я вдруг понял, что, как только потянулся к оружию, он оказался рядом.
Не сомневаюсь, готов меня вырубить за долю секунды, если сочтёт, что это нужно.
— Там — доводилось, — ответил я. — И, знаете, не «с таким». Мне кажется, что «с этим самым».
Глава пятая
Ни о каком серьёзном обучении, конечно же, речи идти не могло. В тире, который на весь день был отдан в наше распоряжение, хранилось почти две сотни стволов. Самых разных, от широко распространённых и всем известных хотя бы по фильмам, и до экзотических или безнадёжно устаревших, вроде «мосинки».
К примеру, часто ли вы слышали про российский автомат «АЕК-971»? Японскую винтовку «Хова Тип 20» и южноафриканский автомат «Вектор»? Или французскую винтовку «Фамас», которую Иван почему-то называл «горном» и поморщился, когда взял в руки?
— По какому принципу отбирали? — спросил я, ожидая услышать что-нибудь вроде «что нашли».
Но Иван ответил серьёзно:
— Всё, что сумели опознать по рассказам форсайтников, и более-менее распространённое у нас.
— «Хвлар»? — поразился я.
— Кто-то упоминал, — кивнул Иван. И осклабился: — А ещё мне хотелось из него пострелять, в Москве их всего два... было.
Всё обучение состояло в том, что я заряжал оружие, снимал с предохранителя, делал один-два выстрела. Иногда Иван меня поправлял, иногда молча кивал и передавал другой ствол.
Как ни странно, но с охотничьими ружьями было больше всего возни.
На обед мы не ходили, нам принесли судки с горячей едой.
В итоге за семь с половиной часов я выстрелил из двух сотен огнестрелов и слегка от этого обалдел. Две с небольшим минуты на каждый ствол... даже не думал, что такое возможно.
У меня болело плечо, ныла правая рука, а на указательном пальце, несмотря на перчатки, появилась мозоль. В ушах звенело, стрелковые наушники не спасли. Глаза слезились от порохового дыма, хотя вентиляторы старались изо всех сил.