Форсайт
Шрифт:
— Ясно, — мрачно сказал я. — Большой брат следит за тобой. Даже не сомневался. А почему точки цветные?
— Зелёные точки — это подтверждённые с высокой вероятностью случаи форсайтов, — сказал Григорян. — Жёлтые — вероятные на восемьдесят процентов.
— А красные? — заинтересовался.
— Те, у кого форсайты были, но прекратились.
Я смотрел. Размышлял. Прикидывал количество.
— Вам назвать цифры? — спросил Григорян.
— Уже посчитал, — сказал я. — Вначале говорили о пяти процентах, вы сказали, что
— Хороший математический ум, прекрасные способности к анализу, — произнёс Григорян грустно. — Олимпиады в школе выигрывали... в МГУ блистали... фундаментальная математика, дискретная математика, топология... а занимаетесь всякой хренью!
— Деньги зарабатываю. Надо было в разведку идти? — спросил я резко.
Григорян молчал, буравил меня взглядом. Потом сказал:
— Не с вашим характером, Никита. Моя очередь задавать вопросы. Миша в будущем жив?
— Блин! — Я чуть не расплескал чай. — Он вам рассказал?
— Мы детей посреди ночи не тревожим. — Григорян едва заметно улыбнулся.
— А вы ведь мне не ответили, — вдруг сообразил я. — Как вы поняли про форсайт этой ночью...
Хозяин кабинета ждал.
— Отследили нашу встречу?
— Верно. Когда два незнакомых и совершенно разных человека, видевших ночью форсайты, неожиданно встречаются и одиннадцать минут ведут разговор...
— Логично предположить, что они встречались в форсайте. Вы подслушивали? — мрачно спросил я.
Григорян покачал головой.
— Нет. К сожалению, оператор подключился поздно, а прослушивание у нас до сих пор только по санкции человека.
— Что ж вы так... — я подумал. — Ну ладно. Собственно говоря... В форсайте на меня напал варг. Михаил его застрелил, но погиб сам.
— Такая встреча явно была напряжённой, эмоциональной, и после неё крайне вероятен новый форсайт. Вас поместили на приоритетное отслеживание. Но если Михаил погиб, то каким образом у него снова случился форсайт... — задумчиво сказал Григорян. — Точно погиб?
Я размышлял.
— Нет, не точно. Он ожил.
— Способность? — понимающе кивнул Григорян.
— Да.
— А ваша какая?
— Никакой, — честно сказал я. — И, кстати, это был третий вопрос.
— Разве? — удивился Григорян.
— Первый – «погиб ли Миша». «Точно ли он погиб» сочтём уточнением и не засчитаем. Второй вопрос — «способность». Третий — какая способность у меня.
Артур Давидович развёл руками.
— И впрямь! Ну... спасибо большое, Никита. Возможно, вы нам помогли.
Он отхлебнул кофе и поморщился.
— Остыл... Кофе должен быть горячим.
Я подождал немного. Спросил:
— И что?
— В смысле? — удивился Григорян. — А! Сейчас закажу машину, вас отвезут домой. Можем справку выписать, что вы были на каких-то сборах или кровь сдавали. Чтобы завтра на работу не
Он смотрел на меня и улыбался.
Я вздохнул.
— Ладно. Вы меня поймали. Мне интересно.
Григорян молча встал, подошёл к столу и достал из ящика лист бумаги и ручку.
— Извините за формальность, но надо будет подписать. Стандартная форма. Допуск, нераспространение, ответственность... Думаю, вы понимаете. Тут уже всё заполнено, нужна лишь подписать.
— Тут даже время проставлено, — мрачно сказал я. — Только на час ошиблись.
— Я думал, вы дольше будете ёрничать, Никита, — признался Григорян.
К своему удивлению, я понял, что совсем на него не сержусь. Мне хотелось хоть с кем-то поговорить о форсайтах.
Уродливое здание оказалось лишь ширмой. «Центр по изучению форсайтов» раскинулся на изрядной территории, раньше принадлежащей не то санаторию, не то дому отдыха. Среди сосен и елей были разбросаны маленькие двухэтажные корпуса и отдельные коттеджи. Кругом очень чисто, асфальтовые дорожки выскоблены начисто, ни снега, ни наледи. Вдоль дорожек горели фонари.
— Таких структур много, — рассказывал Григорян, пока мы шли от здания. Он надел ботинки и набросил куртку, но домашние штаны переодевать не стал. — Наш федеральный центр, институт форсайтов при Академии наук, номерной НИИ при Минобороны... Я знаю о десяти.
— И ваш самый главный? — уточнил я.
— Не угадали. Наш центр на поверхности, он более-менее открытый. Я занимался психологией в одной конторе... не стану вдаваться в подробности. Когда начались форсайты, то пошло финансирование, меня тоже привлекли. Часть штата перетащил с собой. Часть придали от государства.
Я хмыкнул, но уточнять не стал. Понятное дело, что тут полно секретности, спецслужб, интриг между ведомствами, что идёт драка за толстый кусок государственного пирога... Апокалипсис — апокалипсисом, но вдруг всё как-то рассосётся!
— У всех есть какие-то свои ключевые особенности и направления, — продолжал Григорян. — Мы сосредоточились на управляемости форсайта. Добились хороших подвижек.
— Да?
— Можем их вызывать хоть каждый день.
Я поёжился.
— Думаете, это приятно?
— Нет, думаю, это полезно.
Мы остановились у одного из коттеджей.
— Если решите сотрудничать — это ваш, — сказал Григорян.
— А работа? — спросил я.
Артур Давидович смотрел на меня и улыбался.
— Я готовлюсь выживать, — сообщил я, хоть это и было не совсем правдой. — Стреляю, единоборства, несколько мест в глуши присмотрел...
— Зеркала все из дома вынес, — поддержал меня Григорян. — Сотрудников института перед Событием эвакуируют. Конечно, если мы не прошляпим день. Строятся центры для выживания. Идут тренировки. Кстати, тут есть спортзал, бассейн, инструктора. Есть тир.