Форшок
Шрифт:
После отъезда дочери Алина ощущала себя так, будто заблудилась в лесу. Она поняла, что не знает, как вести себя дальше, что делать, как жить. Уже по инерции, чтобы хоть как-то проявить свое несогласие с происходящим, она развила активную деятельность: сменила замок в квартире и сделала еще много бесполезных глупостей.
Вообще-то в этой лихорадочной деятельности имелся определенный смысл. Соседи видели не убитую горем брошенку, а активную волевую женщину и поэтому задавали меньше вопросов.
О том, какие последствия возымела ее жалоба в партком, Алина узнала через два
Активистка Инна остановила Алину, когда та несла на помойку мусор.
– Ты знаешь, какой фортель выкинул твой? – спросила Инна с возмущением, как будто Алина должны была отвечать за поступки бывшего мужа.
– Если ты о том, что он ушел из дома, то для меня, как и для всех вокруг, это не новость, – спокойно ответила она.
– Это еще не все. Главного ты не знаешь. Вчера было заседание парткома, ему вынесли партийное предупреждение с условием, что он вернется в семью. Он сказал, что возвращаться не собирается. Представляешь, заявил, что у него другая семья и что с прежней женой его ничего не связывает. И это после двадцати с лишним лет брака! Все были возмущены. Парторг его предупредил, что с аморалкой его новое назначение на хлебную должность может сгореть синим пламенем, а он сам может оказаться в медвежьем углу, где будет следить за чисткой унитазов. Твой заявил, что заявление на развод он уже подал и забирать назад не собирается. И тут же написал рапорт об увольнении из армии. Интересно, он останется здесь или увезет свою пассию? – Инна вопросительно посмотрела на Алину.
– Если он не поделился с парткомом своими планами, то с бывшей женой тем более советоваться не будет, – ответила Алина.
– Хотя зачем ему уезжать. Говорят, у его подруги денег куры не клюют, да и у него пенсия будет немаленькая, – Инна говорила искренне, не понимая какую боль она причиняет Алине.
– Ты не знаешь, в каком районе живет эта женщина? – не могла удержаться от вопроса Алина.
– Она живет за рекой, в центре у нее свой дом, а рядом два ее магазина, – ответила Инна.
– Хорошо, что она живет далеко. Мы можем не встречаться на улице, – подумала Алина.
Муж позвонил этим же вечером.
– Завтра утром я пришлю за своими вещами двух солдатиков. Отдай им мою одежду, обувь и бритву. Из других вещей я прошу только набор самурайских сабель, которые мне дарили на юбилей, – сказал он.
– Я отдам то, что посчитаю нужным, – ответила Алина.
Эта фраза вырвалась у нее помимо воли. Она уже и сама сожалела о своем поступке и думала, что при первом же разговоре с мужем скажет ему об этом. Но горячая волна обиды заставляла говорить совсем другие слова, холодные и злые.
Борис немного помолчал, потом добавил:
– Зачем ты написала в партком? Тебе стало легче от того, что ты сломала все мои планы? Твое поведение освобождает меня от всяких обязательств перед тобой, – сказал он.
– Ты уже давно освободился от этих обязательств, – сухо сказала Алина.
Уже положив трубку, Алина пожалела, что общения не получилось. Ее еще не покидала иллюзия, что ей все-таки удалось бы достучаться до него, если бы разговор сложился иначе.
После телефонного разговора Алина достала большой чемодан, привезенный ими из Польши, и стала складывать в него вещи мужа. Она решила, что отдаст только то, что влезет в этот чемодан. Два костюма, пара ботинок, две пары туфель, дубленка. Больше не влезало ничего. С каждой вещью в чемодан погружалась частица души женщины.
Утром действительно приехали два солдата и забрали чемодан.
Некоторое время Алина сидела и тупо смотрела перед собой. Потом, повинуясь какому-то непонятному чувству, она отправилась в тот самый магазин, принадлежащий сопернице. Оправдывала она себя появившимся поводом: сломалась кофемолка.
Алина как бы наблюдала за собой со стороны, понимая, что все ее действия противоречат здравому смыслу и ее характеру. Вернее, собственным представлениям о своем характере.
Она помыла голову, уложила волосы, тщательно накрасилась. Достала из гардероба светлое пальто. Весна только приближалась. На улице было еще холодно.
В полупустом автобусе Алина села у окна. Хотелось ехать и ехать, рассматривая спешащих людей, чисто выметенные улицы.
Магазин оказался довольно большим. За последний год он занял еще и второй этаж здания дополнительно к первому. Это был настоящий кооперативный универмаг, поражающий роскошью ассортимента. Роскошным он, правда, был по советским меркам. Люди, привыкшие к тому, что большинство вещей надо было не покупать, а доставать, смотрели, открыв рот, на полки, заставленные пластмассовыми электрочайниками, фенами, косметическими наборами. Тому, чтобы эти вещи мгновенно не смели с полок, препятствовала их цена.
Алина выбирала кофемолку и поглядывала вокруг: вдруг хозяйка всего этого великолепия именно в эту минуту заявится в свое царство. Но магазин был полупустым. Было бы наивно рассчитывать на такое совпадение.
Электрическая кофемолка оказались очень дорогой. Алина, заглянув в кошелек, обнаружила, что денег хватит только на ручную мельницу. Ручная кофемолка с деревянным корпусом и пластиковой чашей вполне подойдет для того, чтобы перемолоть кофейные зерна на одну-две порции.
Увидеть соперницу в этот раз не удалось. Это случилось немного позже.
Как-то утром к Алине прибежала подруга Людмила. Последнее время они встречались редко. Людмила была постоянно занята на своем заводе. И сейчас она только что вернулась с очередной смены.
– Ты забыла, что сегодня праздник – День города. Давай выбираться в люди. Я своих пацанов отправила на экскурсию в Сигулду. Пойдем и разгуляемся, – бодрый тон Людмилы встряхнул Алину.
– Там будет ярмарка. Я хочу посмотреть себе что-нибудь недорогое с янтарем: кольцо или брошь. Да и для подарков можно что-то присмотреть, – добавила Людмила.
На таких ярмарках народные мастера выносили на продажу свои изделия: искусно вывязанные вещи, глиняную посуду, украшения. Стоили эти вещи недорого. У Алины никогда не доходили руки, чтобы купить себе что-нибудь. К тому же хенд-мейд тогда ценился гораздо ниже импортных фабричных вещей.
– Ты же сама прекрасно вяжешь. У тебя проблем с подарками быть не может, – удивилась Алина.
– Ты же знаешь, что сапожник всегда оказывается без сапог. Я вяжу быстро только тогда, когда вяжу по заказу. Для себя могу месяц возиться с одной варежкой. Сейчас времени не остается совсем. Я взялась за подработку: вяжу мужские свитера для одной фирмы. Там свои сроки, поэтому даже на работе выкраиваю время, чтобы успеть сдать вещь вовремя, – сказала Людмила.