Фортинбрас, принц норвежский
Шрифт:
Кто б мог величьем с Ольгредом сравниться?
Ваш острый ум и грозная десница
Приводят равно в трепет и в восторг!..
Ольгред:
– Довольно лести! Брось свой лисий слог!
Оставь для Клавдия стихи и басни
И говори по делу – с чем пришел?
Горацио, низко кланяясь:
– Нижайшую покорность вам явить!
Ольгред:
– И это все, зачем ты торопился
Из
Что ж, за покорность я тебе воздам,
Ведь от покорности нам нет беды?
И вот тебе, дружочек, за труды!
Ольгред достает из мешочка золотой и бросает к ногам Горацио.
И впредь запомни хорошенько, плут,
Что за покорность больше не дают.
Горацио, ничуть не смутившись:
– Прошу простить неловкий мой ответ.
Не смею я отбросить этикет.
Ольгред:
– Ты кто – посол, гонец официальный,
Купец заморский иль слуга мой тайный?
У нас прием, торжественный банкет,
Чтоб соблюдать какой-то этикет?
Коль вести есть для нас, то говори.
А нет, так лучше попросту не ври!
Горацио:
– Принц Гамлет прибыл в Эльсинор, милорд.
Ольгред:
– Когда?
Горацио:
– Тому уже неделя ровно.
Ольгред:
– Как встречен был? Все расскажи подробно!
Горацио:
– Вы знаете, король, и без меня
Об очень странной смерти короля.
О том, как змеем был во сне ужален
Король наш будто бы в своем саду,
Где прикорнуть любил он, на беду
Простор предпочитая стенам спален.
Смерть короля нелепая смутила
И опечалила всех Дании сынов.
Великодушным был он, благородным,
Дворянством чтим, любим своим народом,
Был справедлив в делах и в меру строг.
Соседей грозных усмирить он смог.
Он подарил нам мир и дал закон.
Открыл пути морские с трех сторон.
Свет не видал мудрее короля.
Да будет пухом Гамлету земля!..
За принцем выслан был гонец нарочный
В Германию, в неблизкий Виттенберг,
Где Гамлет-младший изучал науки,
Чтоб сына о кончине известить
Отца и короля, чтоб поспешил
Вернуться в дом ко дню великой скорби.
Ольгред:
– Ты был при нем?
Горацио:
– Я
Наставником приставлен королем.
Деля с ним радости и все невзгоды,
Почти сроднились мы за эти годы.
Он доверяет мне как никому.
Ольгред:
– Я что-то не завидую ему.
Такому другу я бы не был рад.
Горацио:
– Мы больше, чем друзья. Он мне как брат.
Я понимаю ваши подозренья.
Расчетливость – не повод для презренья.
Предавшись вам, его не предаю:
Во всех делах за Гамлета стою!
Служа наследным интересам принца,
Готов я в ад сойти – с чертями биться!
Ольгред:
– Оставь для Папы клятвы про запас
И лучше просто продолжай рассказ.
Горацио:
– Свершив обряд над королевским прахом,
Все сорок дней храня печальный пост,
Весь двор стенал и пребывал в унынье,
А пуще всех, конечно, юный принц.
Любил отца он искренней любовью,
Как только может сын отца любить.
Вдвойне больней любовь нам хоронить,
Коль безответною она осталась.
Был воином король наш, храбрецом,
Но, что скрывать, бесчувственным отцом.
Держал он Гамлета на расстояние,
Вниманием своим не баловал,
Не поощрял за явные успехи,
А за проступки был ни в меру строг
К родному сыну – это ль не порок:
К ребенку проявлять жестокосердье?
Чем больше мальчик проявлял усердье,
Стараясь одобренье заслужить
Отменным прилежанием в учебе
И явной доблестью в военном деле,
Тем более казался равнодушным
Отец к нему, увы! Но, вместе с тем,
Он словно ревновал его к успехам,
Он словно видел некий в нем порок,
Для остальных завесой тайны скрытый, —
И сына гнал немилостями прочь!
Достойной признавал отец лишь дочь –
Принцессу Хедду, рыжую малышку —
Своей любви небрежной и скупой:
Брал на руки любимицу порой,
Смешил, ласкал и в щечки целовал,
И «солнышком весенним» называл…
А Гамлет, что отца боготворил,
Забившись в угол, горько слезы лил!
Ольгред:
– Как трогательно. Только не пойму –
Издалека ты начал, и к чему
Ведешь рассказ пустой и многословный?
Что дела мне до чьих-то детских слез?
Ты мне доклад или роман привез,
Что на досуге сочинил? Коль так,
Вот, получай еще один дукат –
И с тем иди! Достаточно с меня
Слезливого, но бойкого вранья.