Фото битвы при Марафоне
Шрифт:
Я не проронил ни слова, продолжая молча смотреть на него.
– - А если вы оставите капсулу себе, -- вновь заговорил он, -- что вы с ней сделаете -- не ваше общество, а вы лично? Кому вы ее отдадите, кому расскажете о ней? Кто согласится выслушать ваш рассказ? А сумеете вы стерпеть почти нескрываемое недоверие и смех? Вам придется дать какие-то объяснения -- видимо, пересказать то, что я вам изложил. Сможете ли вы после этого взглянуть в лицо своим коллегам и студентам?
– - Полагаю, что нет, -- ответил я.
– - Нате, заберите эту чертову штуковину.
Он торопливо принял капсулу.
– - Огромное вам спасибо. Вы заслужили нашу благодарность.
Внутри у меня все оборвалоось, мысли путались. "Боже мой, -думал я, -- держать в руках вещь, способную перевернуть мир -- и отдать ее за просто так!" Я вынужден был отдать капсулу, не мог я ее не отдать, ибо бессмысленно даже надеется, что в наше время она найдет применение, хотя и смириться с этим трудно. Если бы я мог отдать цилиндр кому-то другому, а не этому хамоватому типчику, мне было бы легче. Не знаю, отчего у меня возникла такая неприязнь к нему -- я даже не задавался вопросом,чем он меня отталкивает. А потом внезапно все стало на свои места. Нас разделяет слишком много столетий, отсюда и неприязнь. Он тоже человек, но совсем не такой, как я. Время провело грань. Не знаю, сколько прошло между нами лет, я даже не спросил его об этом, сам не пойму, отчего. Времена меняются, люди меняются, и эти накладывающиеся взаимно изменения сделали нас абсолютно несхожими.
– - Если вы зайдете в дом, -- предложил он, -- я найду чего-нибудь выпить.
– - Идите вы к черту!
– - отозвался я.
Он сделал было шаг к выходу, но снова обернулся:
– - Не могу просто взять и уйти. Я прекрасно понимаю ваши чувства. Я наверняка не нравлюсь вам, и, честно сказать, мне тоже до вас и дела нет. Но вы оказали нам огромную, пусть и невольную услугу, и я испытываю глубочайшую благодарность. Помимо всего этого, мы просто люди. Торнтон, пожалуйста, не срамите меня. Пожалуйста, позвольте мне роскошь быть порядочным по отношению к вам.
Я буркнул что-то невразумиительное, но встал, собрал инструменты и последовал за ним.
Когда мы пришли в Вигвам, Анжела полулежала в кресле, а на столике рядом стояла бутылка виски. Увидев нас, Анжела с трудом стала на ноги и помахала полупустым стаканом, расплескивая спиртное на ковер.
– - Не обращайте на нее внимания, -- попросил Чарльз.
– - Она просто расслабляется.
– - Черт, а ты на моем месте не расслабился бы?
– - буркнула она.
– - Столько месяцев выслеживать и таскаться за Вийоном по всем парижским борделям в пятнадцатом веке...
– - Вийон, -- полувопросительно повторил я.
– - Ну да, Франсуа Вийон. Вы о нем слыхали?
– - Да, слыхал. Но зачем...
– - Спроси у главного умника, -- указала она на Чарльза.
– Это он у нас все выдумывает. Он сказал, этот человек опередил свой век. Мол, найди этого Вийона, гения, опередившего время. Дескать, в его веке гениев было мало. Мол, почерпни у него мудрости, выведай, каков он на самом деле. И вот я его нахожу, а это всего лишь грязный поэтишко, ворюга, донжуан и волокита, дебошир и уголовщина. Люди прошлого -- толпа похотливых ублюдков, и ваши современники ничуть не лучше своих предшественников. Все вы -- толпа похотливых ублюдков.
– - Анжела, -- оборвал ее Чарльз, -- мистер Торнтон -- наш гость.
Она резко обернулась.
– - А ты -- где был ты, когда я продиралась сквозь смердящий, развратный и непристойный средневековый Париж?! Сидел в уютной монастырской библиотеке где-то на Балканах, этакий ханжеский святоша, да еще и высокомерный вдобавок ко всему, рылся там в старых пергаментах в поисках едва уловимых намеков на следы чего-то этакого, хотя чертовски хорошо знал, что этого никогда не было.
– - Но, дорогая моя, -- возразил он, -- это существует.
– - И положил цилиндр на стол около бутылки.
Она уставилась на цилиндр, слегка покачиваясь, а потом сказала:
– - Значит, ты ее нашел, сукин ты сынок, и теперь можешь вернуться и и царить над всеми, доживая остаток жизни в роли того самого гада, который наконец нашел капсулу. Одна польза от всего этого: команда избавится от тебя, и то ладно.
– - Заткнись, -- бросил Чарльз, -- это не я ее нашел, а мистер Торнтон.
Она перевела взгляд на меня.
– - И откуда ж вы про нее узнали?
– - Я рассказал, -- пояснил Чарльз.
– - О, просто великолепно! Значит, он знает и о нас?
– - Он и так знал. Мне кажется, и мистер Пайпер тоже. Они нашли один из кубиков Стефана, а когда самолет сбил припаркованное седло Стефана, оно упало во двор мистера Торнтона. Дорогая, эти люди отнюдь не глупы.
– - Вы очень любезны, -- кивнул я ему.
– - Да и шериф тоже, -- добавила она.
– - Он тут приходил вынюхивать вместе с этими двумя.
– - Вряд ли шериф знает, -- ответил я.
– - Он не знает ни о кубике, ни о седле. Он видел только вон то сооружение и решил, что это какая-нибудь игра.
– - Но вы-то знаете, что не игра?
– - Я не знаю, что это.
– - Это карта, -- объяснил Чарльз.
– - Показывает, где и когда мы находимся.
– - И все остальные, посмотрев на нее или другую такую же, знают, где остальные. Вот это мы, -- указала Анжела.
Мне это казалось совершенно бессмысленным. Непонятно, зачем им такая карта, ни как она работает.
Анжела подошла ко мне и взяла за руку.
– - Смотри вниз, смотри в ее центр. Давай подойдем ближе и посмотрим в центр.
– - Анжела, -- окликнил Чарльз, -- ты же знаешь, что это запрещено.
– - Боже милосердный, ему ведь причитается! Он нашел этот вонючий цилиндр и отдал тебе.
– - Послушайте, -- вмешался я, -- не знаю, что происходит, но увольте меня от этого.
– - И попытался выдернуть руку, но Анжела не отпускала, впиваясь ногтями в мою кожу.
– - Ты пьяна, ты снова пьяна, и не соображаешь, что говоришь.
– - По тону Чарльза чувствовалось, что он ее боится.
– - Да, пьяна, но уж не настолько. Достаточно пьяна, чтобы стать чуточку гуманней. Достаточно пьяна, чтобы стать чуточку великодушнее.
– - И приказала мне: -- Вниз. Смотри вниз, в центр.