Француженки не терпят конкурентов
Шрифт:
– По-моему, подошел твой поезд, мама. Я рада, что успела повидаться с тобой перед отъездом.
– Ах, родная. – Мать заломила руки, обняла ее и крепко прижала к себе. – Мы могли бы еще долго наслаждаться общением, если бы ты только смогла поехать со мной! Наверняка никто не переживал бы разлуку с тобой больше меня. Ты же знаешь, как я люблю тебя! Моя лавандовая малышка, ты всегда помогала мне взбодриться, когда я тосковала по твоему папе.
Она потянулась к чемодану, но вдруг еще раз напоследок обняла Магали.
– И не переживай о той парочке; они давно спелись и
И с последним легким поцелуем Стефани Шодрон скрылась в дверях поезда. И помахивала дочери из окна, пока вагон скользил вдоль платформы.
Магали едва не бегом бросилась обратно на остров, каблуки ее сапог решительно воспротивились такой прыти, вынудив хозяйку перейти на быстрый шаг и сталкиваться со встречными пешеходами, которые огибали ее, не удостоив и взгляда, точно она вовсе не попадалась им на пути. Филиппу никогда не приходилось ни от кого увертываться. Люди сами перед ним расступались – таков был его вид, внушающий уважение. Постепенно Магали поняла, что единственная причина, почему парижские толпы стали, казалось, относиться к ней чуть более уважительно, заключалась в том, что теперь она обычно ходила вместе с ним. И вовсе не сама она подросла или стала заслуживать того, чтобы ей уступали дорогу.
С огромным облегчением Магали подошла к своему дому. Она взбежала по лестнице, собираясь сменить испачканные чемоданами сапоги и чуть позже спуститься, чтобы открыть кафе, но жизнь ее отныне бесповоротно изменилась, потому что противный внутренний голос упорно нашептывал ей: «Они действительно не нуждались в работе этого кафе, не нуждались в твоей помощи».
Она заставила его замолчать и решительно вставила ключ в замок. Но он застрял. Магали нахмурилась в недоумении, вынула ключ и опять попыталась вставить его.
Однако ключ не подходил к замку.
Первое потрясение, окатив тошнотворной волной, заставило Магали ухватиться за дверную ручку.
Ох. И дверная ручка не та. А над ней появился запорный штифт, которого прежде не было. Ее сердце забилось, как в ночном кошмаре. Неужели что-то произошло? Неужели тетушки решили выгнать ее?
«Нет. Приди в себя, – приказала она себе. – Успокойся. Не будь идиоткой».
Ее тетушки не могли так поступить. Может быть, Женевьева и Эша решили обновить все замки в доме и просто забыли сказать ей об этом?
Огорченная и встревоженная, желая хотя бы заглянуть в свою комнату и убедиться, что все осталось по-прежнему, она сбежала по лестницам – к тетушкам. На ее звонок в дверь тетушки не ответили.
Тогда она добежала до первого этажа, проскочила через двор и вошла в кафе, вздохнув с облегчением, когда задняя дверь открылась, пропустив ее внутрь.
– Бонжур, Магали, – с улыбкой встретила ее тетушка Эша.
– А вы что… – Магали судорожно вздохнула, не зная, как лучше спросить. – Я не знала, что вы сменили замки.
Брови Эши удивленно взлетели.
– Какие замки?
Волна паники схлынула.
– Но на моей двери новый замок.
Брови Эши озадаченно
– Ты уверена? Женевьева не вызывала никаких мастеров.
– А где тетя?
– Она не сказала, но ты же ее знаешь. Наверняка она скоро вернется.
Магали с трудом перевела дух, чувствуя себя так, словно оказалась на финише после долгого бега, и ее легкие еще не успокоились. Внезапная догадка и гнев вспыхнули в ней одновременно.
Она развернулась и, выйдя из кафе, стремительно пошла вдоль по улице.
Филипп был занят работой. Оторвавшись от стола, он заметил Магали – и лицо его просияло.
– Магали! Подожди секундочку. Я сейчас… – Почти не глядя, он вытер руку о чистый участок мрамора. – Присаживайся рядом со мной.
Магали остановилась напротив него, по другую сторону стола. Гнев пульсировал в висках барабанной дробью. А он, казалось, ни о чем не догадывался, уже опять сосредоточившись на работе.
– Филипп. Я не могу попасть в свою квартиру.
С безупречной точностью разместив кристаллик fleur de sel [146] , он спокойно взглянул на нее.
– Наконец-то! А то я уж думал, придется искать другого мастера. Всякий раз, когда кто-то из моих подрядчиков влюбляется, потом вечно так страдает, что не может работать. Смехотворная слабость. Я же продолжаю трудиться.
Ее сердце взволнованно екнуло, но она подавила волнение гневом.
– Ты нанял кого-то сменить замки на моей двери?
Он не только рассчитывал, что перед ним готовы распахнуться любые двери, он еще думал, что имеет право менять в них замки, запирая их от хозяев!
146
Отборная мелкокристаллическая соль (фр.).
– Я просто поручил ему вставить замок с засовом и дверной глазок. Разве он сделал что-то не так?
Она вскипела. В очередной раз ей захотелось убить его!
– На мою дверь. Ты нанял кого-то сменить замок на моей двери, – едва слышно констатировала она.
Он улыбнулся.
– Не стоит благодарности, пустяки.
Магали запустила руку в коробку с отходами производства, куда в течение дня выбрасывались забракованные ракушки миндальных пирожных, и нашла новый повод для гнева.
– И он, конечно, выдал тебе запасной ключ? – процедила она сквозь зубы.
– Конечно, нет! – воскликнул Филипп с такой обидой, что стало ясно, как он гордился своей добродетельностью, не попросив этот самый ключ. – Хотя, если бы ты сама захотела предложить его мне… – Его соблазнительный голос умолк, он смиренно наклонил голову.
К счастью для него, она не решилась сразу запустить ему в голову кондитерским мусором.
– Мне он почему-то также не дал ключа.
На мгновение ей показалось, что он вовсе не собирается отвлекаться по таким пустякам от своих драгоценных крупинок соли. Он распределил крупинки в одном порядке, недовольно скривился, смел их, а потом начал выкладывать по-другому, в виде спиральной линии.