Француженки не верят джентльменам
Шрифт:
Джоли подняла руку и потерла шею.
– Вам ли не знать, как должность главного повара вытесняет из жизни все остальное, – сказала Лея.
– И всех остальных. – Джоли была вынуждена согласиться. Надо же, куда свернул разговор, а ведь предполагалось, что это интервью будет не о ней. – Жену, детей, друзей, себя самого.
Лея вышла замуж в восемнадцать, в момент ужасного кризиса – внезапная смерть ее легендарного отца, два младших брата, которых нужно воспитывать, и всемирно известный трехзвездный ресторан. Все это легло на ее плечи. Поэтому Джоли не могла винить ее за то, что она попала в водоворот, когда
Сколько времени отречение от собственной жизни казалось Лее естественным? Смотрела ли она хоть иногда на людей, живущих нормальной жизнью – такой, какая могла бы быть и у нее? Задумавшись об этом, Джоли поняла, чему мать так хорошо научила ее: женщина должна быть сумасшедшей, чтобы выйти замуж за суперзвездного повара.
– Значит, теперь тебе не нужен обед? – Габриэль хмуро смотрел на Джоли со своего балкона, будто готов был перепрыгнуть разделявшее их расстояние и придушить ее. Он почему-то полагал, что ее будет непреодолимо тянуть в его кухню, когда она, проголодавшись, вернется к двум часам, к концу обеденного времени, чтобы съесть все те вкусности, которыми он решил побаловать ее. – В «Макдоналдсе» наелась?
– Я пообедала с Даниэлем Лорье, – ответила Джоли, и ее слова взбесили Габриэля.
– О, значит, пообедала.
Что за чертово самообожание у этого человечишки! И это после того, как Габриэль спас проклятую кухню Даниэля! Возможно, Лазурный Берег не так велик, чтобы вместить их обоих.
– У его жены такая широкая душа, – сказала Джоли. – Похоже, она так же готова отдать всю себя другим, как и он. Интересно, как ей это удается?
– Это ты видишь Лею такой, – сказал он, пытаясь разомкнуть челюсти, чтобы Джоли не показалось, будто он цедит слова сквозь зубы.
Еще с тех пор, когда Даниэлю было всего девятнадцать, у него была женщина, которая изливала на него щедрую теплоту своей души. И Даниэль был моложе его, черт подери. Даниэль и Лея встречались год до того, как поженились.
Ну почему женился именно он?
Даниэль работал больше времени, чем Габриэль. Даниэль участвовал во всех телевизионных шоу, в которых были соревнования шеф-поваров, а Габриэль считал, что от них одни неприятности. Что у Даниэля было такого, чего не было у Габриэля и что привлекло к нему такую верную и преданную женщину, как Лея? Джоли тоже разглядела это в Даниэле?
Почему он? Почему не я? Почему?
Ему захотелось посильнее пнуть что-нибудь, чтобы не признаться, как ему больно.
– И она великолепна, – отметила Джоли, и в ее глазах появилась искра юмора.
Габриэль скрестил руки на груди.
– Прекрасно. Ты знаешь, насколько мне это безразлично?
Джоли, быстро моргая, секунду смотрела на него. Утром она поставила горшок с таитянскими гардениями на свой балкон, и аромат, плывущий с ее стороны, был таким пьянящим и сладким, что соперничал даже с самим жасмином.
– Поэтому я сомневаюсь, что он флиртует с другими женщинами, – объяснила она с самой малой долей радостного изумления.
Он раскинул руки.
– Черт побери, ты когда-нибудь смотрелась в зеркало, Джоли?
Merde, неужели он только что признал, насколько ревнив? Ревнует женщину, которая считает его ревность смешной,
Она снова моргнула. И зарделась от удовольствия. Она, казалось, не имела ни малейшего представления, что говорить дальше. Нагнув голову, Джоли провела пальцами по одной из своих гардений, тайком поглядывая на Габриэля через дурацкую пропасть в три этажа.
Он подергал балконные перила, проверяя их прочность и желая убедиться, что они не обрушатся, когда он оттолкнется от них. Поскольку ее взгляды… Черт возьми, у мужчины не должно быть трехэтажной пропасти между ним и такими взглядами!
– Эй! – Она выпрямилась и разогнула пальцы. – Даже не думай об этом.
Он подарил ей сладкую улыбку.
– О, только об этом я и думаю. – Его улыбка стала хитрее, когда он наклонился над пропастью. – А вот о чем ты думаешь, Джоли? Не поделишься со мной?
– Если ты хоть раз попытаешься прыгнуть, я убью тебя! Вдруг ты умрешь! Или сломаешь спину и останешься на всю жизнь парализованным! Не смей!
– Ты хочешь убить меня, чтобы я не умер?
Она оторвала цветок гардении, раздавила его в руке и швырнула лепестками в Габриэля. Он попытался поймать их, но они проплыли слишком далеко от него и медленно опустились на мостовую.
– Ааа, – сказал он. – Теперь ты бросаешь цветы мне на балкон. Разве это не мило? Может, и на гитаре сыграешь?
Пальцы Джоли зловеще вцепились в край большого горшка с гарденией. Габриэль был совершенно уверен, что сможет поймать его, но сможет ли Джоли бросить его достаточно далеко – вот в чем вопрос. Габриэль не хотел, чтобы пострадал случайный прохожий.
– Пойдем погуляем, пока ты не решилась на что-то отчаянное, – сказал он. – Ты же и сама знаешь, что я нравлюсь тебе больше, когда нахожусь в пределах досягаемости.
Габриэль предпочел бы, чтобы она сидела у него на коленях, терлась своими бедрами об его бедра и сводила его с ума, пока он целует ее. Но все равно было так хорошо сидеть рядом с ней на каменной стене возле площадки для игры в шары. Просто сидеть в тени сосен и ничего не делать, лишь смотреть, как внизу, под горой, люди спускаются к морю, и слышать за спиной тихое постукивание шаров и гул стариковских голосов. Помнит ли она, как успешно и безжалостно манипулировала им во время их первого поцелуя, всего лишь в нескольких метрах отсюда?
– Сам-то ты пообедал? – внезапно спросила она.
– Рафаэль изобретал что-то новое с confit [80] барашка. Я и попробовал.
Неужели это забота о нем? Его губы изогнулись в улыбке, и он посмотрел вниз, потирая большим пальцем джинсы.
Она так чертовски симпатична. И неужели готова считать это свиданием?
– Я думаю, что Даниэль и Лея пытаются понемногу сбавить обороты, – сказала она, озадачив его.
80
Confit – конфи, в данном случае мясо, приготовленное в собственном вытопленном жире при температуре не выше 85 °C (фр.).