Французская любовь. Как это бывает
Шрифт:
– Да базар понятен… но поделать ничего не могу. За грязную работу меня самого могут убрать.
– Убрать?
– Ну, убить. Вот ты сделаешь фоторобот или свои художества повторишь. Мой портрэт (он так и сказал портрэт,) развесят на каждом столбе. Меня будут искать и рано или поздно заметут, ведь так?
– Наверно.
– Значит, я потенциально могу в сизо, то есть на следствии, сдать заказчика. А кто это допустит. У заказчика знаешь сколько бабла. Если он почувствует такой кипиш пошлет еще киллеров что бы меня убрали по-тихому.
– Да.
– Ну, куда двинем?
– Подождите. Я стишок вспомнила! – сказала она с широко открытыми от испуга глаза-ми.
– Не длинный? – с нотками недовольства спросил киллер.
– Нет.
– Рассказывай голуба.
Девушка напряглась как-то вымученно улыбнулась и развела руками.
– Опять забыла.
– Вот видишь, сама у себя пару минут жизни украла. Ну ладно, пару минут я тебе подарю. Может, в толчек, в смысле в туалет перед смертью хочешь?
– Хочу.
– Ну, пойдем, только не закрывайся. Я ногу поставлю, смотреть не буду.
Они прошли в туалет. Она села посидела и встала.
– Что? Никак?
– Я при вас не могу.
– Мужчин боишься, поди, и девочка еще?
Настя, молча обреченно, кивнула. Глаза ее были потухшие и как бы закрыты поволокой и никаких мыслей в них не отражалось.
– Блин! Ну и работа у меня. Что зажалась?
– Так.
– Выпить есть?
– Есть. Водка. Вот тут в шкафчике, – торопливо пробормотала девушка, делая непроиз-вольное движение всем телом к кухонному гарнитуру.
– Не палёнка?
– Нет.
– Давай. Для храбрости.
Настя потянулась, достала дорогую мариинскую водку, которую предпочитал дядя. Литровая бутылка была початая, но около трех четвертей в ней еще было.
– Этот, которого я сегодня замочил …что? Заслужил, – сказал киллер, как бы разговаривая сам с собой, – воруют, не могут договориться. Как пауки в банке друг друга заказывают. Наливай,… наливай, полный стакан. Вот! Нормалек! Вон туда отойди в угол подальше, чтобы не слиняла, пока я пью.
Он размашисто одним залпом выпил две трети. Поставил остальное на стол.
– Офигенное пойло! Держи! – Он подвинул ей резко остатки водки, – Не брезгуй, пей из моего, тебе уже теперь все равно. Давай.
– Нет.
– Да знаю, что не пьешь. Надо. Кайфанешь. Не так страшно будет. И закусь. Поскреби по сусекам.
– У меня пирожки. Сама утром пекла.
– Молоток! Давай.
Она выпила все до дна, и они стали закусывать пирожками.
– Вкусные. У меня ма тоже такие пекла раньше.
– А сейчас?
– Сейчас нет. Она уже давно не встает.
– Ты ходишь к ней?
– Ну а как же? Я что совсем что ли.
– Странно.
– Да это работа. Так-то я нормальный. Она ясен пень, ничего не знает. Сегодня был. Завтра не знаю, как получится. Ждет, всегда волнуется.
– После убийства к маме ходите.
– Ну, ты даешь голуба! О! Водка по мозгам шарахнула. Хорошо! Налей еще немного. Вот примерно то, что я тогда тебе оставлял. Нет, это много.
– Много?
– Ну ладно. Оставь. Пирожков то больше нет?
– Нет. Я могу напечь.
– Эх! Хитрая какая. У вас все в Чите такие? Что я тут с тобой буду сидеть до полуночи. Пиф! Паф! И в дамки. Мне тут высиживать совсем не резон.
– Я просто сказала.
– Про-о-сто. Вон там, что в тарелке? – Киллер вытянул руку по направлению к кухонному окну, прикрытому легкой полупрозрачной шторкой.
– Яблоки.
– Неси ладно. Пойдет. Закушу яблочком.
– Хорошо! Нормальная водка у твоего дяди. Ты что думаешь, я убийца? Нет. Они убийцы. Я исполнитель. Убивает пистолет. Я только нажимаю на курок. Они убийцы, я переда-точный механизм. Винтик. Одно звено в цепи и не главное.
Киллер помолчал, погруженный в свои мысли и продолжил:
– Прежде чем нажать на курок знаешь, сколько событий происходит. Обычно подготовка недели две, а то месяц. Пацаны ездят, устанавливают маршрут, привычки клиента. Семья, работа, телохранители если есть, водители, любовницы, съемные квартиры, коды подъездных замков, телефоны, фотографии в разных ракурсах. Представляешь не того замочить!?
Да-а! – Киллер доел яблоко, и огрызок положил в свою сумку. – Он тебя ни разу не видел, а ты прямо все про него знаешь. Вот он на блюдечке с голубой каемочкой. Пацаны могут засветиться. Им обеспечивают алиби. Как правило, отправляют в другой город. Дальше мой выход. Выбрать место и время согласно привычкам клиента. Подготовить проверить пути отхода. Скажем замки на чердаке сбить. Легенду, почему я здесь оказался. Работа мать ее! Просто работа, за которую платят хорошие бабки. А так! Я мать люблю, брателу, сестру. Меня грохнут и им всем крышка.
– Давай и тебе маленько? – Киллер вновь потянулся к бутылке.
– Нет! Мне уже хватит. Пожалуйста, хватит! – Взмолилась девушка.
– Спокуха! Убери руки.
– Чуть-чуть! Только совсем немножко.
– Много не налью. Пей!
– Ну, зачем?
– Пей! Я знаю что делаю.
Она выпила. Яблоко не взяла. Утерла губы кистью руки.
– Ну как пошла? – киллер улыбнулся.
– Не знаю. Голова немного закружилась.
– Это нормально. Закусывай. Закусывай. Держи вот яблочко.
Он протер руками в перчатках крупное яблоко и подал ей.
– Кружится.
– Садись. Вот сюда. Ага. Нормально. – Он устроился поудобней, немного откинувшись на стуле. – Ты знаешь, как я стал киллером. Мы с Челябинска сами. Отец и мать приехали, вложились в новостройку. Там все продали. Нам должны были построить хату. И что? Да нифига. Кинули. У отца инфаркт, мать слегла…. Квартира съемная… Что делать? Я типа старший. Брат балетными танцами серьезно занимался. Сестра вот как ты. Нет чуть помоложе, на следующий год школу кончает. Москва, столица мать ее!