Французская защита
Шрифт:
— Ничего, устала, наверное, — виновато улыбнулась Симона.
— Скоро поедем в Москву, в нашу квартиру! Возле реки воздух намного чище, чем здесь или в Париже!
— Хорошо, я хочу туда…
— И мы долго-долго будем с тобой вдвоем! Заберемся на дачу, растопим камин, и будем сидеть, смотреть на огонь…
— Втроем, — еле слышно прошептала Симона.
— Как втроем? С кем? — озадаченно спросил мужчина.
— С ним, — в ее неповторимой улыбке он увидел новый оттенок, — с ним, мой любимый.
И она, взяв руку Виктора, приложила его ладонь к чуть заметно
— Слышишь? Ему там хорошо… Он под самой надежной защитой в мире.
— Французской? Или русской? — ошеломленно и одновременно счастливо улыбнулся мужчина.
— Нет, конечно… Глупенький ты! — Симона чуть крепче сжала руки Виктора. — Это совсем другая защита! Она называется — Любовь.
2005–2006.
Попутчик (рассказ)
Я дремал на верхней полке купе, когда он заглянул в открытую дверь и заинтересованно остановился в проходе напротив нас. Внизу, за столом, недавно освобожденным от всяческой дорожной снеди, хранящим еще запахи свежих помидоров, огурцов, лука, разлитого пива и характерного привкуса сорокаградусной, сидели мои попутчики.
Их было трое.
Один, солидный дядечка в шикарном спортивном костюме, расположился по центру нижней полки, подперев подбородок массивным кулаком и внимательно наблюдая за игрой, которая шла между двумя другими моими соседями.
Он изредка отпускал негромкие реплики в их адрес, важно морща при этом свой большой лоб.
Я прислушался к разговорам внизу и, не глядя туда, понял, что мужики играют в шахматы.
«О, Господи! — поморщился я про себя. — И они, эти фигуры, опять здесь»…
Я возвращался домой из далекого сибирского города, весь измочаленный этими шахматами. Устав от них до рвоты. Дело в том, что эта игра — моя работа.
Так уж сложилось в жизни…
Закончив тяжелый турнир полуфинала первенства России, где от меня частенько отворачивалась фортуна, я в очередной раз дал себе зарок не играть так часто в соревнованиях. Лёжа, под стук колес улыбался в приятной дреме, рисуя картинки предстоящего отдыха. И тут нате вам — опять эти характерные фразы, стук деревяшек о старенькую, потертую многочисленными «баталиями» доску.
— Шах грахлеру! — распалялся внизу игрок — молодцеватого вида мужичок лет сорока — сорока пяти. Я повернулся на бок и подвинулся к краю полки.
«Наверное, отставник, — подумал я, глядя на его военную рубашку без погон, — хм… а кто такой грахлер? — мысль немного встрепенулась после сонного блаженства, — странно, я подобного выражения не слышал еще. Хотя у народа, играющего в шахматы, столь богатая фантазия, что придумать могут всё что угодно…»
— Ушел! — воскликнул его соперник, весьма интеллигентного вида седовласый мужчина.
«Профессор» — так мысленно окрестил я его сразу, в первые минуты моего путешествия, когда мы неспешно располагались на станции отправления.
— Снова шах! — отставник явно входил
«Профессор» неуверенными пальцами вновь взялся за своего короля.
— Ага… попался! — бывший вояка торжествующе потер ладонями. — Который кусался!
И радостно запел:
— …Эх — солнце ясное палит… эхх, в отпуск едет замполит, эххх!
«Мда, точно — замполит в отставке», — с некоторым раздражением подумал я.
— Вы закройтесь чем-нибудь, закройтесь! — не выдержал солидный дядя. Он явно болел за интеллигента.
Профессор неуклюже отпустил короля, и тот со стуком упал на деревянную доску. Водрузив его на место, седовласый взял коня и хотел, было, им защитить своего монарха.
— Эге! Так не пойдет! Вы за короля взялись — королем и ходить надо! А смыков нам здесь не нужно! — лицо отставника покраснело в праведном гневе. — На интерес же играем! Без смычков — с… без смычков — с…, дорогой товарищ!
И только тут я заметил два красных червонца, лежащих рядом с доской у окна купе.
«Да… а ничего, неплохие ставки, — машинально сработала мысль игрока.
Гмм… и слово «смык» знает. Означает он в переводе на обычный язык — желание взять ход назад. Значит — играет где-нибудь в блиц с такими же лохами».
Дело было во времена сильнейшего шахматного бума, бушевавшего в нашей стране. Когда шли исторические матчи Каспарова с Карповым. Народ разделился на два непримиримых лагеря. Одни, — большей частью молодежь и будущие «демократы», — болели за молодого Каспарова, другие — старшего возраста и «идейные», боготворили Карпова после его исторической «защиты преимуществ социалистического строя» в битве против «отщепенца» Корчного.
— Ну, хорошо… хорошо… — профессор снова взялся за короля, — сейчас пойду!
Я посмотрел на доску. Одной секунды хватило, чтобы понять — дела его плохи.
Лицо отставника довольно лоснилось.
Профессор сделал ход, и тут же его противник, зажав в широкой пятерне своего ферзя, с грохотом водрузил сильнейшую фигуру рядом с несчастным монархом противника…
— Вам мат, господин хороший! — торжественно провозгласил вояка и быстрым движением выхватил десятку из под доски.
Профессор вздохнул и пересел на середину нижней полки, уступая место мощному дяде. Тот, достав из своего кармана червонец, аккуратно подложил его на место проигранного профессором дензнака. Седовласый интеллигент, повернув голову вправо, сказал стоящему в дверях старичку:
— Ну что же Вы, мил-человек! Проходите, садитесь! В ногах правды нет. Тоже интересуетесь шахматами?
Я повернул голову к двери купе. Старичок в весьма потертой одежде, пыльных ботинках, смешной шляпе а-ля Хрущев, совершенно неуместно выглядевшей в вагоне, и темных очках — ну точно как у кота Базилио, по-прежнему переминался в проходе с ноги на ногу…
Здоровяк, расставляя фигуры на доске, поддержал профессора:
— Да заходите, садитесь, если вам интересно! А так только свет загораживаете! — пробасил он.