Французская защита
Шрифт:
— Ты куда? — недоуменно спросил Жорж, когда Виктор надел черную куртку. — Через час едем все в ресторан на ужин!
— Я успею, не ждите меня. Приеду прямо туда. Хочу поменять дату вылета в Москву.
— Почему?
— Завтра бы мне улететь. Соскучился сильно по дочери. А так — что мне делать еще четыре дня?
— Как что? — улыбнулся Жорж. — Изучай Францию, французский
— Успею еще, — засмеялся Виктор, — тем более, что они мне не очень то и нравятся.
— Это почему? — удивился президент клуба.
— Не в моем вкусе. Какие-то холодные, слишком худые, как сушеные воблы.
— Тихо, тихо… — стоявший рядом Евгеньич опасливо покосился на Матильду, которая, сидя за шахматным столиком, внимательно смотрела на Одинцова.
— А что такое?
— Здесь есть люди, которые немного по-русски понимают.
— Ну и что? О вкусах, как говориться, не спорят!
— Я знаю: у тебя губа не дура! — шутливо погрозил пальцем Жорж. — Пропадаешь иногда по ночам. И на турнире, говорят, тебя видели с красавицей. A3
— Ну, я поехал на Елисейские! — и, чтобы избежать дальнейших расспросов, Одинцов стремительно вышел из помещения шахматного клуба.
— Вам на завтра? Что так? Париж надоел? — игриво спросила полненькая блондинка из агентства «Аэрофлота».
— Да, если можно на 12:45, что аэробусом летает.
— Сейчас посмотрим.
Блондинка, быстро постучав наманикюренными пальчиками по клавиатуре, набрала нужную дату и рейс.
Компьютер, тихо заурчав, выдал информацию на экран.
— Есть. Вам повезло, сейчас переоформлю.
Через минуту Виктор держал в руке билет на завтрашний день.
— Спасибо… эээ…
— Люда! — кокетливо наклонила голову блондинка.
— Людочка, это Вам! — и Одинцов просунул в окошко красивую коробку конфет.
— Эх… — вздохнула работница «Аэрофлота», — везде остаются наши советские привычки. Спасибо.
— До встречи, я еще не раз к вам приду, — многозначительно проговорил «совок».
— Приходите обязательно! — в глазах соотечественницы вспыхнул неподдельный интерес. — И всегда будете переоформлять день вылета?
— Как
И вышел на Елисейские поля, заполненные гуляющими туристами со всех концов планеты.
Симона не пришла посмотреть матч с Лионом, и Виктор колебался — стоит ли ей звонить перед отъездом в Москву?
Но, когда ужин команды в ресторане Le Komarov подходил к концу, не выдержал и вышел на улицу к телефону-автомату.
Длинные гудки. Один, два, три, четыре… семь… — на этой цифре Одинцов всегда давал отбой.
«Осталось набрать сотовый. И что сказать ей? Банальное: как дела? А, впрочем…тебя не съедят!»
— Алло? — мягкий голос. И небольшой шумовой фон.
— Здравствуй, Симона!
— Здравствуй.
— Я соскучился по тебе…
— Так быстро? — она звонко рассмеялась, и это придало Одинцову уверенности.
— Еще вчера.
— О! — протянула девушка. — Неужели мой подарок уже надоел?
— А ты язва, однако! — продолжил в тон Виктор. — Нет, ничуть не надоел. Только сейчас я очень хочу тебя видеть.
— Лишь сейчас? — продолжала подтрунивать красавица.
— Нет, далеко не все время. Всего навсего 24 часа в сутки.
— Это интересно… — она помолчала и спросила, — где ты находишься?
— У Комарова, как обычно после игры.
— Хорошо, жди меня там, я как раз недалеко от Saint Lazare еду на машине.
— Отлично, я жду! — почти выкрикнул радостный Одинцов.
Девушка отсоединилась.
Когда шахматист вернулся в ресторан, члены команды уже пили «на посошок».
— Хорошая весть у тебя? — подмигнул Евгеньич.
— Да, а что — заметно? — удивился Виктор.
— Конечно. Вон как глаза то блестят, а то сидел, нахохлившись, словно воробей на холоде!
Жорж перевел, и команда дружно рассмеялась.
Через минуту Гиршманн толкнул локтем старичка:
— Ждет её, наверное. Видишь, как часто на вход смотрит.