Французский палач
Шрифт:
Фуггер осмотрелся и увидел, что все остальные неподвижно застыли: черный рыцарь, не закончивший шага, олень, широко разведший руки, девственница на алтаре, чей ужас стал еще очевиднее теперь, когда ее корчи прекратились, сладострастно улыбающиеся монахи — все замерли, словно на картине безумного художника. И только пламя свечей колебалось. Анна заговорила снова:
— Сопротивляйся им. Помощь ближе, чем ты думаешь.
Пентаграмма находилась между котлом и алтарем. Не выходя за пятилучевую границу, королева наклонилась и погрузила руку в отвар. Когда она вынула ее, оттуда поднялся пар, и его струя последовала за рукой, протянувшейся к алтарю. С мизинца капля упала в потир, куда сатанисты так старательно собирали слезы юной девушки.
— Помни это. Помни силу слез.
Царапанье снова стало различимым. Фуггер увидел, как вокруг все слабо зашевелились, словно делая вдох. Анна Болейн задрожала, и края ее платья и украшения на голове и шее начали расплываться. Напрягая голос, она проговорила:
— Скажи Жану: я не сомневаюсь в том, что он придет за мной.
А потом она растаяла, растворилась, ушла в пол камеры, оставив только светящийся след — и шестипалую руку в центре начертанной песком звезды.
Фуггер снова опустил глаза. Его новая рука исчезла, но какая-то частица отваги осталась при нем. Когда кошмар вернулся в камеру вместе с воплями экстаза и боли, когда черные доспехи снова двинулись к девушке в белоснежном одеянии, Фуггер уже знал, что ему делать. Потому что он помнил о силе слез.
Метнувшись к алтарю, он схватил потир и выплеснул его содержимое прямо в прорези черного забрала.
Генрих фон Золинген ощутил прикосновение жидкости. Один раз он уже получал ожог — при осаде Новары на него попало кипящее масло. Шрамы так и не исчезли. Но эта новая боль оказалась в тысячу раз сильнее. Она обожгла его, разъедая кожу, наполняя незажившую рану на голове расплавленной магмой. Взревев от боли, черный рыцарь повалился спиной прямо на песчаную звезду. И тут ему показалось, что шестипалая рука проникла сквозь его доспехи и сжала ледяными пальцами его сердце.
Царапанье по стеклу мгновенно прекратилось. Монахи отшатнулись от извивающегося тела Генриха и испуганно прижались к стеклянным стенам.
Фуггер ощутил прикосновение металла к горлу. Мягкий голос у самого его уха спросил:
— Кто ты, осмелившийся встать между мной и моим желанием?
Острие клинка, проколов кожу под челюстью, заставило пленника повернуться. И все же, когда Фуггер посмотрел в полные ярости глаза архиепископа Сиенского и увидел в них свою смерть, он вспомнил виденные только что странные черные глаза, и отвага не покинула его.
— Мы уже встречались, Джанкарло Чибо. Потому что раньше я присматривал за виселицей во Франции.
И тут архиепископ Сиенский вспомнил освещенный луной перекресток — и такую мелочь, как смотрителя виселицы, который мог услышать его имя.
— Ну что ж, — просто сказал Чибо, — далеко же ты ехал за своей смертью.
Но в то мгновение, когда он отвел нож для удара, какое-то чудо остановило его оружие в воздухе — и именно в эту секунду сквозь дальнюю стенку калейдоскопа влетел камень, ударивший Чибо в плечо. Когда архиепископ падал, увлекая Фуггера за собой на пол, оба услышали за разбившимися стеклами сердитый возглас:
— Проклятье! Опять мимо головы!
Вымазанный грязью с ног до головы демон, на лице которого белели только глаза и оскаленные зубы, стоял у калейдоскопа, вращая чем-то у себя над головой. А потом второй камень расколол оставшиеся стекла за алтарем, и демон перешагнул через осколки.
— Фуггер! — крикнула Бекк. — Где мой отец?
Она быстро осмотрелась, и ответ стал ясен. Подбежав к старику, Бекк опустилась рядом с ним на колени и осторожно положила руку ему на плечо. Пустые глаза Авраама были открыты, но смотрели мимо нее.
— Папа! Ох, папа! — прошептала она. — Что он с тобой сделал?
Внезапная тишина, наступившая после того, как были разбиты стекла, так же внезапно нарушилась: Чибо вскочил на ноги.
— Стража! Стража! — крикнул он.
Выбежав из калейдоскопа, архиепископ бросился к двери темницы.
И тут все начали кричать. Бекк стремительно вскочила, положила камень в пращу и уже начала целиться в поспешно удаляющуюся спину.
— Фуггер! На этот раз я не промахнусь! Ложись! — крикнула она, однако тот замешкался, и Чибо успел добраться до двери и повернул ключ прежде, чем Бекк смогла прицелиться.
Как только дверь распахнулась, первый стражник, вбежавший в пещеру, получил удар камнем по лицу, повалился назад и налетел на двух других, бежавших следом. Все трое упали.
— Хватай моего отца! — крикнула Бекк. — Нам надо отсюда выбираться!
На бегу Бекк зарядила пращу новым камнем. Чибо успел пригнуться, и удар пришелся в дверную притолоку.
— Держите их, дурни! — крикнул архиепископ.
Он растаскивал и пинал стражников, которые пытались выбраться из-под своего раненого товарища.
— Куда? — крикнул Фуггер Бекк. Он наклонился над стариком, заставляя того встать на ноги. — Здесь только один выход! Да еще тот, который привел тебя.
Бекк метнула очередной камень. Четвертый стражник, пытавшийся проскочить мимо кучи на полу, тоже упал. Еще пятеро застряли в коридоре позади него. В узком лазе Бекк растеряла половину камней. У нее осталось всего три.
— Не пролезем! — бросила она через плечо.
К трубе, послужившей ей ходом, пришлось бы подниматься по длинной веревке, которую она захватила с собой и закрепила на выходе. Взобраться наверх будет нелегко даже ей, а для ее отца и однорукого Фуггера это вообще невозможно. А Бекк отнюдь не намерена оставлять их здесь.
Она метнула камень. Услышала еще один крик. «Осталось всего два», — подумала она.
И тут Фуггер вспомнил — и воспоминание наполнило его надеждой и одновременно затопило ужасом.
— Вода! Вон там, за калейдоскопом.
Бекк откинула тяжелую деревянную крышку и заглянула в пенный водоворот. Она повернулась, выстрелила из пращи прямо в центр стеклянной камеры. Крик. Хорошо!
— Тащи отца!
Фуггер подхватил старика, подставив ему плечо. Тот послушно встал, позволил провести себя мимо алтаря и прошаркал по разбитому стеклу к дочери. И тут Фуггер обернулся. Под фигурой в черных доспехах, продолжавшей корчиться посреди пентаграммы, он увидел руку. Он шагнул обратно в калейдоскоп и потянулся за ней.