Французский поход
Шрифт:
— И ради этого нужно было бежать вначале из Парижа, потом из Марселя и, наконец, из Варшавы, — задумчиво покачивала головой королева.
— Зато какая изысканная гибель. Хотя этот презренный трус заслуживал обычной петли или банальной секиры палача.
— Мне показалось, что вы в восторге, графиня.
— Только от того, что в Варшаве нам очень может пригодиться все, к чему с такой решительностью способна прибегать лучшая из воспитанниц маркизы Дельпомас. Как видите, ваше величество, я признаю это безо всякого восторга, повинуясь исключительно справедливости.
— Если мы внимательнее присмотримся
— Всего лишь от укуса какой-то гнусной змеи. Кто бы мог предположить такое! — притворно вздохнула графиня, стоически не расслышав напоминание королевы о том, кто она, д'Оранж, есть на самом деле. — Хотя стоит ли удивляться? Что может быть страшнее дворцовой змеи?
10
Услышав впереди шум реки, кучер покорно свернул с дороги в сосновую рощу, под защиту могучих старых крон. Воины отвели подальше лошадей, приготовили ружья и пистолеты и, подойдя к мосту, тоже спрятались за стволами деревьев.
Кара-Батыр вновь проверил оба пистолета графини и приготовил запасные заряды, напомнив, как с ними следует обращаться. Диана полагалась теперь только на него. Взяв лук, она притаилась вместе с татарином слева от дороги, на изгибе реки, с которого мост можно было простреливать на всю его длину. Страха она не ощущала. Позади — стена леса, и Диана почему-то была уверена, что в случае крайней опасности сумеет в нем укрыться.
Ольгицы все эти приготовления, казалось, совершенно не касались. Выйдя из кареты, она приблизилась к мосту и остановилась в нескольких шагах от него, на едва освещаемом луной холме, под ветвями огромной ели.
Шли минуты. Ольгица по-прежнему неподвижно стояла над рекой, словно к чему-то прислушивалась — то ли к приглушенному рокоту водопада, то ли к голосам леса, то ли к собственной молитве.
В трех шагах от нее, обхватив руками ствол молодой сосны, замерла Власта. Когда возник выбор: куда деваться, у кого искать защиты она не пошла ни с воинственно настроенной графиней с ее опытным телохранителем Кара-Батыром, ни с поручиком. Единственной надеждой оставалась Ольгица. Власта решила быть с ней до конца, что бы ни случилось.
— Впереди всадники! — вдруг послышался голос Кара-Батыра, единственного, кто все еще продолжал оставаться в седле. Графиня уже знала, что без коня он чувствовал себя просто беспомощным.
— Где они? — не столько с тревогой, сколько с интересом спросила Диана.
— Сейчас будут здесь. Смотрите на мост, графиня.
Всадники еще не появились, не было слышно ни голосов, ни топота копыт, но каким-то своим, особым чутьем татарин улавливал: они уже близко.
— Стрелять, только когда они въедут на мост, — негромко скомандовал поручик. — Ждать моего выстрела.
Всадники приближались медленно, как бы подкрадываясь, и первый из них осторожно въехал на настил. Мост был довольно длинным. Застучали копыта. Настороженно зафыркали лошади.
— Они уже должны были подъехать к мосту, — произнес кто-то из тех, что ехали первыми. — Не могли же они остановиться на ночлег в ночном лесу.
— Здесь, у моста, мы
— Ольгица, — не выдержала Власта, — убегаем. Они схватят нас.
— Схватить нас им будет еще сложнее, чем нам — убежать. Однако твое личное спасение — в молчании.
Уже почти все всадники — на мосту. Передний вот-вот съедет с него по эту сторону. Но, прежде чем прозвучал выстрел поручика, все кони пришельцев — причем как-то все сразу — захрипели и встали на дыбы.
— Ольгица! — восторженно вскрикнула Власта. — Это твоя власть, Ольгица!
Ржание лошадей слилось с криками людей, которые не могли понять, что происходит. Один конь рванулся и, не сумев перескочить через перила, перевалился через них, упав в воду вместе со всадником. Кто-то кричал, уже лежа на настиле, буквально под копытами.
Воспользовавшись этой странной заминкой, польские гусары дружно ударили по ним из ружей. Графиня тоже разрядила свои пистолеты и взялась за лук. Даже кучер, и тот выстрелил из ружья, стоя чуть позади остальных, прямо посреди дороги.
Но самое удивительное, что ни один из нападавших так и не смог повернуть назад. Взбесившиеся кони гарцевали на мосту, сбрасывая с себя седоков, или ломали перила, оказываясь вместе со всадниками в воде. И лишь двое бандитов все же прорвались на эту сторону реки.
— Кара-Батыр, они — твои! — властно скомандовала графиня, заметив этих безумцев.
— Слушаюсь и повинуюсь.
— Один нужен живым! Мертвые тайн не выдают!
— Он будет живым, графиня.
Выскочив из-за деревьев, татарин в одно мгновение рассек первого налетчика саблей, а второго заарканил и стянул с седла.
11
Прошло две недели с той поры, как д'Артаньян оказался под незримым, но неусыпным попечительством баронессы фон Вайнцгардт. Его рана почти зажила и хотя садиться на коня врач еще не рекомендовал, при ходьбе лейтенант не ощущал никакой боли. Еще неделя — и можно было прощаться с гостеприимной семьей стариков-фламандцев, успевших привязаться к нему, словно к сыну.
Прежде чем вернуться на передовую, д'Артаньян еще мечтал побывать в Париже, по которому тосковал сейчас почти так же, как и по невесть куда запропастившейся Лили. Поэтому ни одного лишнего дня задерживаться в городишке он не собирался.
Дважды д'Артаньян получал от Лили записки. Но драгун-саксонец, привозивший их, так и не смог — или не желал — толком объяснить, где именно ему вручали эти послания, где находится баронесса. А его объяснение: «Она совсем недалеко отсюда» — приводило графа в ярость. Он с удовольствием проткнул бы гонца рапирой [6] , если бы не боязнь, что с гибелью драгуна он уже никогда не дождется третьей записки.
6
Довожу до сведения читающей публики, что, вопреки нашим традиционным представлениям, королевские мушкетеры Франции были вооружены не шпагами, а… рапирами. Это исторически засвидетельствованный факт. Впрочем, если кому-то, подобно А. Дюма, очень хочется видеть их со шпагами в руке, то стоит ли огорчаться?! Продолжайте видеть…