Французы на Северном полюсе
Шрифт:
Неизвестно, как далеко удалось бы ему пройти к полюсу, будь у него хотя бы небольшая гренландская лодка! [60] Неожиданностей в этих местах много, и их необходимо учитывать. Нэрса, опытного английского мореплавателя, никак не назовешь легкомысленным. Он встретил льды, которые по структуре и конфигурации можно было принять за вечные.
— А шесть лет спустя они растаяли.
— Маркем поверил утверждениям Нэрса и не взял с собой лодки, надеясь проехать на санях.
60
В 1881
— А вы что собираетесь делать?
— Постараюсь учесть их опыт и пройти там, где они не смогли. Вы станете тому свидетелем, доктор. Или же меня похоронят в полярных льдах!
ГЛАВА 7
Шхуна остановлена льдами. — Идея капитана. — Много усилий и немного динамита. — Путь свободен. — Человек или медведь? — Три медведя и один человек. — Погоня. — Промахнулся! — Доктор находит учителя и не завидует ему. — Подвиги кока. — Достойный своего знаменитого однофамильца Тартарена. — Гора свежего мяса.
— Черт подери! Залив Мелвилл не пропускает! — воскликнул доктор.
— Да, господин доктор, защищается! — серьезным тоном ответил боцман Геник.
— Кажется, мы застряли!
— Посмотрим.
— Нечего смотреть, и так ясно!
Накануне резко упала температура, расколовшиеся было ледяные поля смерзлись, и их уже нельзя было разбивать ледорезом, потому что шхуна не могла двинуться с места.
Старый китобой, неизменно спокойный, приложив козырьком руку ко лбу, смотрел вдаль на мрачное ледяное поле, принюхиваясь к воздуху, словно охотничья собака.
— Что скажете, мастер Геник? — спросил доктор, встревоженный его долгим молчанием.
— Мы потеряли целых двадцать четыре часа, господин Желен, — произнес наконец Геник, — а капитан так спешит!
— Это все, что вы можете сказать?
— Зачем растравлять душу, если ни ветер, ни прилив, ни паровая машина, ни солнце не могут помочь!.. Слишком рано захотел капитан здесь пройти, но хозяин — он, к тому же потеплело и появилась надежда, что попытка удастся.
— А сейчас?
— Надеяться всегда нужно!.. Подует ветер с юга, появится солнце, глядишь и лед сломается, поплывет.
— А если не будет ни ветра, ни солнца?
— Придется тогда потерпеть… Если только у капитана не возникнет какой-нибудь идеи… На то он и капитан!
— Ваше спокойствие, дружище Геник, приводит меня в отчаяние!
— Спокойствие — добродетель моряка, господин доктор, и вы это прекрасно знаете, потому что служили матросом в Ньюфаундленде!
— Но на Ньюфаундленд мы шли за треской, и спешить было некуда, а сейчас поставлена на карту честь флага нашей страны! Задержимся на неделю и проиграем!
— Да все мы готовы здесь кости сложить за родную Францию!..
— Вы полагаете, что для нашего соперника он такое же препятствие, как и для нас? Ну, а если он найдет свободный проход?!
— Вряд ли! Ведь он — немец! А у нашего капитана должна быть идея! Вот что я вам скажу!.. Ух ты!.. Не может быть!.. Ах, несчастье!
— Что случилось, о Господи?
— Тише, господин доктор!.. Мы, кажется, сдвинулись с места!.. Нас несет назад!
— Так оно и есть!.. Пойду скажу капитану!
— Незачем! Он сам знает, и у него есть идея!
— Ты прав, мой друг, — послышался голос д’Амбрие, — и сейчас я буду приводить ее в исполнение.
— Так я и думал, капитан! — с почтением произнес боцман, сплюнув за борт табачную жвачку.
— А чтобы вас, доктор, немного развлечь, я устрою такой фейерверк, какого вы в жизни не видели!.. Да я сломаю любую преграду, посмевшую встать у меня на пути! Давай, Геник, свисти всех наверх, живо!
Боцман сунул в рот серебряный свисток и стал выделывать всевозможные рулады и трели. Вся команда вмиг выстроилась у бизань-мачты.
— Плотник! — крикнул капитан.
— Здесь! — ответил Жан Иттуриа, баск, земляк Мишеля Элембери.
— Спустись с четырьмя матросами на склад и принеси четыре бура, самых больших. Понял?
— Есть, капитан!
— Геник, фонарь!
— Есть, капитан!
— Возьми с собой оружейника Кастельно и матроса Ле Герна и жди меня у люка в крюйт-камеру [61] .
— Есть, капитан!
Д’Амбрие забежал в каюту за ключом от крюйт-камеры. Все четверо спустились по кормовому трапу и подошли к маленькой двери, которую капитан быстро открыл. В довольно большом помещении стояло множество завинченных на шурупы ящиков. Капитан отобрал два, помеченных буквой «Д», и велел матросам поднять их наверх, предупредив:
61
Крюйт-камера — помещение на корабле, в котором хранятся взрывчатые вещества.
— Несите осторожно, ребята!
Плотник уже поставил буры у мачты.
Оружейник развинтил английским ключом шурупы на ящиках, проложенных внутри медными листами и снабженных амортизирующей резиновой прокладкой на крышках и по краям.
В каждом лежало по сотне цилиндрических пакетов из плотной пропитанной лаком бумаги. Пакет, двадцать в длину и пять сантиметров в диаметре, был снабжен тонким черным шнуром и маленькой коробочкой с несколькими взрывателями, какими пользуются артиллеристы.
— Пока все! — сказал д’Амбрие и обратился к оружейнику: — В каждом пакете по сто пятьдесят граммов динамита. Этого достаточно, чтобы подорвать лед толщиной не более двух метров?
— Так точно, капитан!.. В каменоломнях Фонтенбло таким зарядом подрывают пласты песчаника той же толщины.
— Ты умеешь вести подрывные работы?
— Да, капитан!
— Отлично!.. И знаешь, как надо бурить породу, чтобы заложить мину?
— Да, капитан! Еще могу рассчитать длину бикфордова шнура, чтобы взрыв произошел точно в назначенное время.