Франек
Шрифт:
— Спроси лучше невестку, она тебе расскажет, — улыбнулся он.
8
Осенью все стало меняться. Сперва изменилась погода. Зарядили дожди. Фруктовые деревья в саду то и дело роняли листья. Из окна уже видно было улицу. Дома словно отпрянули друг от друга. Стало как-то просторнее. Лавка на углу как будто отодвинулась. Люди выходили за покупками в длинных пальто, выглядели более торжественными и печальными.
Но сильнее всего переменился Франек. Едва началась осень, он отказался от обычных своих прогулок. В лавку на углу он теперь и вовсе не заходил. По непонятным причинам стал вдруг сторониться людей.
Едва начинался дождь, выходил в сад и усаживался на скамейку. Его не заботило, что одежда промокла насквозь, а газеты, лежавшие рядом на скамейке, превратились в кашу и их теперь невозможно читать. Никто не мог понять, почему он так себя ведет. Проходя мимо забора, люди качали головой, но никто с ним не заговаривал. Только птицы хранили ему верность. По-прежнему сопровождали его повсюду.
В дождь, когда он сидел в саду, птицы усаживались полукругом у его ног и чего-то ждали. Если он оставался в комнате, копошились на подоконнике. Франек выглядел теперь заметно хуже. Был бледен, порой дрожал. Птицы изрядно похудели. У некоторых недоставало перьев в хвосте.
Когда Франек сидел так в саду под дождем, пани Мушек выходила из дома с зонтиком в руках и говорила ему:
— Иди в дом.
— Дождь скоро кончится, — с улыбкой отвечал Франек. Указывал пальцем на самые темные тучи и говорил: — Видишь, вон там просвет.
Пани Мушек качала головой, придерживая над ним зонтик. Но, перестав чувствовать капли дождя, Франек тут же вскакивал и пересаживался на другой конец скамейки.
— Будешь продолжать в том же духе, заработаешь воспаление легких.
— Ну и пусть.
— От него можно умереть.
— Ну и пусть.
Упрямые нотки в его голосе крепли день ото дня. Мушеки вновь принялись гадать, что же все-таки привело Франека к ним. До сих пор они склонялись к мысли, что тот просто соскучился, теперь уже не были в этом уверены. Впрочем, вскоре все прояснилось.
Пришел сентябрь, стало холодно. Распорядок дня Франека между тем изменился: несколько дней подряд он не выходил из комнаты. Трудно сказать, что он делал. Лежал на кровати и смотрел в потолок? Или что-то замышлял и собирался вскоре приступить к осуществлению задуманного? По вечерам, уже лежа в постели, Мушеки слышали из его комнаты весьма странные звуки: будто по полу волокут что-то невероятно тяжелое. Весом никак не меньше ста килограммов. И так две недели. Наконец Мушек потерял терпение и решил поговорить с братом.
— Франек, что с тобой? Почему ты больше не выходишь из дома? Все спрашивают о тебе, — сказал он, входя в комнату брата.
— Просто им скучно. Вот и все.
— Да нет же, тебя все любят. Тревожатся о тебе. И мы тоже, я и твоя невестка. Франек улыбнулся. Мушеку эта улыбка не понравилась.
— Недолго осталось.
— Что ты имеешь в виду?
— Скоро я вас покину.
— Опять уходишь? Ты проделал весь этот путь, пришел к нам на каких-то два месяца?
—Да.
Мушек покачал головой:
— Не понимаю я этого.
— Да я и не собирался здесь оставаться… Просто зашел, чтоб с тобой проститься.
— Проститься? Чего это тебе вздумалось прощаться? Казалось, Франек колеблется.
— Ну, не только с тобой, Антоний. Хотел в последний раз взглянуть на дом. На эти места. Я ведь здесь вырос. Здесь умерла мама. Помнишь?
— Ну конечно… О чем ты? К чему ты клонишь? Что значит — в последний раз увидеть эти места?..
Франек подошел к шкафу и вытащил рюкзак. Рюкзак был доверху набит и весил столько, что его можно было разве что волочить по полу. Мушеку пришло в голову, что, наверное, это и есть источник странных звуков, которые они с женой слышат по вечерам.
— Так ты уже собрался?
Франек подтащил рюкзак к окну, там было светлее, и развязал.
— На это ушла целая неделя, — не без гордости сказал он. Мушек подошел поближе и заглянул внутрь.
— Тут камни! — вскрикнул он с удивлением.
— Антоний, я все продумал.
— Что ты продумал?
Франек опустил глаза. Потом тихо сказал:
— Самоубийство.
— Самоубийство?!
— Ну да. Я решил утопиться в пруду возле станции, — признался Франек. — Один раз я уже пытался, неподалеку от Рацибора, но у меня не получилось уйти под воду. Я все время всплывал. Вылез на берег в такой ярости, как никогда в жизни. Сидел, смотрел по сторонам и вдруг понял, что ничего у меня не выходит не только потому, что нет подходящего груза. Просто это не то место. Человек должен кончать с собой там, где он вырос. Вот я и пришел к вам. И так уже два месяца потратил впустую.
— Жить со мной для тебя — просто потеря времени?
— Не сердись, Антоний. Завтра я наконец уйду, надену рюкзак и отправлюсь прямиком на дно.
— Ты что, правда пытался утопиться? В озере возле Рацибора? — Мушек не верил своим ушам.
— Да. Там потрясающе красивое кладбище.
— Но почему?
Франек ответил не сразу. Он смотрел в пол.
— Может, мне просто интересно?
Совершенно сбитый с толку Мушек уставился на брата.
— Какой интерес в том, чтобы умереть?! Франек пожал плечами.
— Иногда мне снится сон, Антоний. Вернее, это даже не совсем сон. Я вроде уже не сплю, просто продолжаю грезить с открытыми глазами: вот иду я по берегу нашего пруда, останавливаюсь. Вокруг никого. Делаю глубокий вдох и ныряю. Вода смыкается над моей головой словно стеклянный купол. Как в кино. В это мгновение, ты не поверишь, у меня будто целая вечность впереди. Тишина такая, что я даже слышу собственный голос, хотя рот мой закрыт. Наверное, я похож на того воробышка, который свалился в горшок с медом и утонул, помнишь? Я тоже медленно иду ко дну. Только во сне мне никак не удается до него добраться, потому и интересно, что дальше будет.
— Франек? Это шутка, да? Как твои газетные статьи?.. Франек не слышал вопроса.
— Только вот птицы могут мне помешать, — пожаловался он. — Они выдадут меня своим гомоном. Представь, идет кто-нибудь мимо и вдруг слышит птичий гвалт. Он тут же поймет, что дело нечисто, и у меня ничего не выйдет.
— Так ты поэтому приехал сюда? — спросил Мушек. — Чего же ты ждал целых два месяца? Не хотел пропустить лето? Франек посмотрел брату в глаза.
— Взгляни на меня, Антоний. Кто я такой? Идиот недоразвитый, вот и все, — проговорил он. — Я много раз слышал, что меня так называют. Люди прекрасно знают, что я все вру и выдумываю. Всю жизнь я врал! Ты вот веришь, что я был в Вене?! На самом-то деле я всегда хотел говорить правду, но почему-то мне это никогда не удавалось.