Френдзона: Выход
Шрифт:
Младше, однако вырос. В наглую, харизматичную двухметровую скотину. Которая никак не желала исчезать из ее жизни. Шесть лет прошло. Шесть! Марфа Тихоновна, за шесть-то лет можно было с этой блажью разобраться? А вот ни хрена. Не получалось. Если эта блажь постоянно маячила перед глазами своими широченными плечами и зелеными глазами, лезла в уши своим заразительным смехом и тихим шепотом на ухо «Мрыся, я скучал». Ромочка Ракитняский прочно поселился в ее жизни — не только как закадычный приятель ее младших братьев, но и как ее друг. Друг, чтоб его! Как он сегодня сказал: «Друг
Хотя так, если рассуждать отстраненно, как не друг? Именно что друг. Как назвать того, кто постоянно забегает гости — то к ней в ресторан, то домой — и пьет кофе, и рассказывает о своих адвокатских буднях, и веселит, и смешит, и обнимает, и целует в щеку? А она при этом млеет от этих невинных прикосновений. И взгляда оторвать не может от широких плеч под серым пиджаком, или, если повезет, обтянутых рубашкой — Ромка любил яркие, но часто носил белые. А когда выдержка внезапно и непредсказуемо откажет — то вдруг бросит отчаянный взгляд на его брюки. На ширинку, да. Она же до сих пор помнит тот летний день и его, голого, на бортике бассейна.
А он ей просто друг. Просто друг — ее и ее младших братьев. Ромка Ракитянский, который младше ее на четыре с половиной года.
А у Марфы, когда она пялится на его ширинку, вспоминая темное и обильное из того июньского солнечного дня — просто гормональный сбой. Тридцать лет девоньке стукнуло. Взамуж пора, как говорят. Марфе повезло с родителями — в этом вопросе прежде всего с мамой. Марфу не пилят, что ей в этот самый взамуж пора. Никто не касается темы ее личной жизни. Все разговоры с родителями — про здоровье, про увлечения, про работу. Петрусь с Павлусем тоже демонстрируют отнюдь не свойственную им деликатность в данной области. Впрочем, работа в уголовке, кажется, их существенно пообтесала.
Но фактов это не отменяет. Тридцать лет. Пора таки взамуж. Или найти мужика постоянного, чтоб трахал регулярно и качественно. Так трахал, чтобы выбил уже из головы этого смазливого наглого малолетку Ромочку Ракитянского.
Пиликнул телефон. Клаус.
Клаус: Во сколько мы встречаемся, Марта?
Марфа отложила телефон и задумчиво постучала указательным пальцем по верхней губе. Настырный какой Клаус. А, с другой стороны, ты же только что думала о том, что надо завести кого-то, чтобы качественно вытрахал у тебя из головы этого гада Ракитянского. Не факт, что поможет, но почему бы не попробовать. Судя по комплекции, Клаус вполне на это способен. Да можно просто погулять — это тоже полезно! Тем более, что Марфа и в самом деле испытывала легкое чувство вины перед Клаусом. Он ей действительно писал весь год — много и почти без ошибок. А она ему отвечала на одно сообщение из десяти. Нехорошо, невежливо. Марфа снова взяла в руки телефон.
Марфа: Давай в шесть тридцать? В каком отеле ты остановился?
Марфа собиралась на встречу тщательно. В конце концов, это не просто свидание, она представляет русскую ресторанную традицию!
Туфли на каблуке не без сожаления отложила — они же планируют гулять.
Черт с ними, с каблуками. Зато платье-то можно надеть. Шифоновое, летящее, красиво облекающее фигуру со всеми положенными женскому телу изгибами. И волосы романтично распустить по плечам — лежат хорошо, красиво, волнами. Каплю духов, легкий макияж.
Марфа придирчиво оглядела свое отражение в зеркале. Не посрамим чести русской ресторанной школы. И не трахнуть такую нежную фею — просто грех. Но это мы еще посмотрим — хотим ли мы этого греха или просто погулять. И Марфа сунула ноги в белые слипоны.
— Марта, ты прекрасна!
Клаус смотрел не нее таким щенячьим влюбленным взглядом, что Марфа почувствовала укол совести. Но — только после всплеска женского тщеславия. Хотя, казалось бы, на хрена? Зачем, то есть? Зачем ей эта демонстрация Клаусу силы собственной женской привлекательности? А вот потому что. Так надо.
— Мне не хватает каблуков, — честно созналась Марфа, беря Клауса под руку.
— А почему не надела? — искренне изумился Клаус.
— Мы же гулять. Ноги устанут.
— Я бы взял тебя на руки! — Клаус пылко прижал ее локоть к своему боку.
А, может, и не зря этот взрыв женского тщеславия. Приятно, черт, побери.
И была почти двухчасовая прогулка по Москве — Марфа даже не представляла, что знает столько подробностей о достопримечательностях белокаменной. И потом ужин — и Марфа, и Клаус отнеслись к выбору места для ужина серьезно и основательно, и ресторан их не подвел. Марфа вынуждена была признать, что придраться не к чему. И даже пометила себе пару лайфхаков на предмет «Перенять». Клаус же просто растекался мыслью по древу, почти не делая ошибок в речи, а Марфа ему не мешала. В конце концов, она его столько времени игнорировала.
После ужина Клаус высказал намерение Марфу проводить, но она решительно воспротивилась.
— Ну подумай сам, зачем это провожание? Я же потом буду переживать, как ты доберешься? Давай, я лучше тебя до гостиницы провожу?
— Это неправильно, Марта, — вздыхает Клаус.
— Что русскому хорошо, то немцу плохо! — смеется Марфа. — Пошли к твоему отелю.
На прощание Клаус поцеловал Марфу. Кажется, намеревался в губы. Но она ему подставила щеку. И он прижался к этой щеке, крепко обнимая Марфу.
Нормальный вроде мужик. Но не трогает ничего внутри. Вот вообще ничего.
— Мы еще увидимся, Марта?
— А ты когда уезжаешь?
— Я еще неделю буду в Москве, Марта.
— Значит созвонимся.
А уже дома, когда Марфа пила чай, закинув многострадальные ноги на валик дивана, телефон ожил. И, в очередной раз — вопросом дня.
Михаил: Скучала по мне?
Нет, это явно закон парных случаев. В ее случае — даже тройных!
Марфа: Конечно. Как там пельмени с лосятиной поживают?