Фридрих Барбаросса

Балакин Василий Дмитриевич

Фридрих же, заявляя о получении своей власти непосредственно от Бога, претендовал на равноправие короля с папой. Такова была главная идея его политической программы. Возрождение былого величия императора, о чем поклялся новый король при коронации, в первую очередь предполагало борьбу против папского всевластия. Уже содержание письма, в котором Фридрих сообщал папе о своем избрании, пронизано этим духом. Если Вибальд доказывал, что для коронации требуется папское благословение, то Фридрих ограничился лишь простым уведомлением, как он выразился, «ради соблюдения достойных обычаев прежних королей». Он заверил папу «как представителя одной из двух властей, правящих этим миром», в своем особом почтении и обещал справедливо и твердо править «полученной от Бога державой». К убеждению о том, что королевское достоинство ему ниспослано непосредственно от Бога, Фридрих пришел, очевидно, памятуя

о жесткой зависимости от церкви своих предшественников Лотаря III и Конрада III — зависимости, которую он собирался преодолеть во что бы то ни стало. Вибальд же, напротив, такими словами закончил свое отправленное папе римскому письмо, в коем сообщалось о последних событиях в Германии: «Не будет ли Вам теперь угодно назначить его королем и покровителем католической церкви?» В этих двух письмах нашли отражение противоположные, непримиримые представления о природе королевской власти и о соотношении ее с полномочиями блюстителя Святого престола. Для человека с таким умонастроением, как Вибальд, Фридрих не мог найти применения. Устранение этого еще недавно всесильного проводника воли папы неизбежно должно было повлечь за собой полную смену лиц в ближайшем окружении короля.

Епископу Эберхарду было поручено заниматься связями с курией, что ранее входило в обязанности Вибальда. Важно было не довести дело до открытого разрыва, по крайней мере до тех пор, пока не состоится коронация Фридриха императорской короной, что мог сделать только папа римский. Не приходилось сомневаться в том, что курия пустит в ход все свое влияние для борьбы против германского короля, как только узнает о его намерениях. Следовательно, императорскую коронацию надлежало провести как можно скорее. Эберхард Бамбергский, которому тогда было около 50 лет, имел репутацию сдержанного и рассудительного человека. Он считался также одним из лучших знатоков права и искусным дипломатом. На него можно было положиться. Эберхард оказался единственным представителем старшего поколения, с которым у нового короля сложились доверительные отношения.

Остальные князья церкви сильно проигрывали при сравнении с ним. Хотя Арнольд Кельнский своим содействием избранию Фридриха и имел заслуги перед ним, он всегда оставался под подозрением вследствие многолетнего сотрудничества с Вибальдом во время своей прежней деятельности в качестве канцлера короля Конрада III. Глава Трирского архиепископства Хиллин, напротив, не вызывал подозрений, однако был человеком, способным лишь «на малые дела». Прочие архиепископы, и прежде всего предстоятель Майнцской епархии, были не в ладах с короной и считались доверенными людьми папы.

Дабы утвердиться на престоле, Фридриху надо было иметь в своем ближайшем окружении надежных, преданных людей. Родственника и друга юности Отто Виттельсбаха, отчаянного смельчака из старинного графского рода, он назначил знаменосцем Империи. Это был крепкий, высокого роста молодец, смуглое продолговатое лицо которого обрамляла пышная черная шевелюра. Он будет неизменно сохранять преданность королю Фридриху и спустя годы получит от него в лен Баварское герцогство и станет родоначальником династии, коей суждено будет править Баварией на протяжении более 700 лет. В первые же месяцы своего правления Фридрих приблизил еще несколько новых людей, снискавших его полное доверие. И не ошибся. Их личная преданность и талант государственных деятелей пригодились при решении важных задач, намеченных королем.

Но воистину судьбоносное значение приобрело для Фридриха знакомство с пробстом Хильдесхаймской церкви, обаятельным блондином из Нижней Саксонии Райнальдом Дассельским, имя которого незадолго перед тем приобрело широкую известность. Он происходил из большого графского рода. Будучи вторым сыном в семье, Райнальд не являлся прямым наследником титула, владений и государственных должностей отца. Ему, по обычаю того времени, была уготована духовная карьера. Вместе с другими отпрысками саксонской знати он воспитывался в Хильдесхаймской школе для детей благородного сословия. Оттуда его направили в знаменитый Парижский университет, где у него, ученика вольнодумца Абеляра, сложилось собственное, не слишком лестное представление о папе римском и церкви. Он владел латынью и французским как своим родным языком, был блестящим, всесторонне образованным человеком, хотя и духовного звания, но светским по интересам, складу ума и стилю жизни. Его красноречие и ирония были неотразимы. Особой достопримечательностью считалась его личная библиотека. Незадолго до коронации Фридриха он представлял на папском соборе в Реймсе Хильдесхаймскую церковь от имени ее почти ослепшего епископа и там впервые заставил говорить о себе.

Когда папа Евгений III наряду с многочисленными предписаниями аскетического образа жизни огласил и декрет, запрещавший духовенству носить меха, Райнальд, единственный из присутствующих, возразил ему, что такой закон не может понравиться ни живущим ныне, ни грядущим поколениям, и его апостолическое величество, оробев, тут же отменил свое распоряжение.

Этот смелый выпад молодого пробста против непогрешимости папы произвел такое впечатление в Империи, что даже всесильный Вибальд изволил обратить на него внимание. Сначала он попросил у него книги, которые Райнальд выслал лишь после того, как получил от него в залог другие. А затем разговор пошел о более важном: не может ли Райнальд, у которого были хорошие отношения с кельнским соборным капитулом, походатайствовать об избрании его, Вибальда, архиепископом Кельнским. Однако вопреки или, может быть, как раз благодаря этому «ходатайству» желание Вибальда не исполнилось.

Райнальд был именно тем человеком, в котором нуждался Фридрих. Король привлек его в свое ближайшее окружение, тем самым дав понять, в каком направлении и каким образом он собирается действовать, реализуя свои планы. В политике Фридриха Райнальд стал знаковой фигурой, движущей силой — и вместе с тем злым гением.

Сразу после коронации Фридрих собрал имперских князей и сообщил им о своем намерении незамедлительно отправиться в Рим за императорской короной. Духовные князья, от имени которых говорил Эберхард Бамбергский, согласились участвовать в походе, пообещав предоставить вооруженные отряды. Светские же князья отказались. Одни говорили, что в этом году уже поздно собирать вассалов, другие ссылались на неотложные дела у себя дома. Ни один из них не испытывал желания отправиться в долгий и обременительный поход, польза от которого была только для короля. Будет лучше, заявляли они, если Фридрих сперва займется наведением порядка в королевстве, и в этом каждый из них готов помогать. А кроме того, было бы пристойнее подождать, пока сам святой отец не позовет короля как своего спасителя от городской черни и сицилийцев.

У Фридриха не было права приказывать. Участие в военном походе лишь тогда становилось обязательным, когда на то давалось клятвенное обещание. Значит, следовало пока отказаться от своего намерения, довольствуясь отправкой посольства, которое и так должно быть направлено к папе римскому, дабы уведомить его об избрании Фридриха королем. Вибальд, только что возвратившийся из Рима, с готовностью согласился еще раз проделать утомительный путь. Однако Фридрих поручил сию ответственную миссию епископу Бамбергскому, архиепископу Трирскому и аббату одного из цистерцианских монастырей. В состав посольства были включены также королевский нотариус и Райнальд Дассельский.

Посольству было дано в высшей мере ответственное задание, о котором ни в коем случае не должны были узнать раньше времени Вибальд и его сторонники. Помимо официального уведомления об избрании короля предстояло убедить Святой престол в необходимости проведения большой кадровой реформы в имперской церкви. Светские князья, отказавшись поддержать короля в его намерении отправиться в Рим, показали, сколь мало они уважают королевскую волю. Тем важнее для Фридриха было сплотить вокруг себя сторонников из числа духовных князей. Однако это было невозможно до тех пор, пока архиепископства, епископства и аббатства оставались замещенными прежними людьми, прошедшими школу Вибальда. Только папа мог устранить неугодных Фридриху предстоятелей церкви — и теперь Евгению III предлагалось собственными руками заменить своих самых доверенных людей на сторонников короля, заявлявшего, что его власть не исходит ни от кого иного, кроме как от Бога!

Это задание могло быть выполнено лишь при условии, что папа Евгений и его кардиналы поверят в величие новой королевской власти и сочтут за благо поддерживать с ней дружеские отношения. Вибальд своими тревожными донесениями уже вызвал беспокойство в Латеране, и лучшей подготовки для исполнения своей миссии послы не могли и желать. Напомнив о сердечной дружбе, связывавшей их короля с византийским императорским домом, они еще больше усилили озабоченность папы, для которого не было ничего более нежелательного, чем совместные действия обеих империй. Со времен Карла Великого главнейшей заботой папской дипломатии было недопущение византийцев в Италию и, благодаря коронации немецких королей в качестве римских императоров, постоянное подогревание чувства недоверия и подозрительности на Босфоре. Теперь приносила свои горькие плоды ошибочная папская тактика последних десятилетий, направленная на ослабление Германского королевства, что и подтолкнуло немцев к союзу с Византией.