Фронт без линии фронта
Шрифт:
Союза.
"РВ-204" уходит в полночь
Герой документальной повести В. Михайлова Николай Артурович Гефт,
талантливый инженер, специалист по судовым двигателям, добровольно вступает
на трудный и опасный путь разведчика. Заброшенный самолетом в июне сорок
третьего года в Одессу, Гефт появляется на Одесском судоремонтном заводе,
утверждает себя как знающий дело опытный инженер и добивается
неограниченного доверия оккупантов. Созданная им на
советских патриотов ведет разведку и осуществляет крупные диверсии на
германских военных судах. Николай Гефт находится между двух огней --
опасности разоблачения и ненависти к нему советских людей.
В этих сложных условиях он проявляет исключительное мужество,
находчивость, смелость и с честью выполняет свой патриотический долг.
"Дорогие мои Анка, Вовик и Котик!
Ну вот и кончилось мое вынужденное безделье. Отправляюсь в путь, в
пекло, в суровое испытание!.."
В час, когда в далеком казахском селении Анна Гефт вскрыла конверт, в
тот самый час четырнадцатого июня тысяча девятьсот сорок третьего года с
ростовского аэродрома поднялся с выключенными огнями "ЛИ-2", на борту
которого был Николай Гефт.
В кабине самолета их четверо.
Валерий Бурзи -- кряжистый крепыш лет двадцати пяти. Николай знал о
Бурзи немного: инженер-электрик, работал до войны в отделе главного
энергетика Судостроительного завода в Николаеве. Бурзи предстоит прыгать с
парашютом под Херсоном.
Нина Шульгина -- интересная молодая женщина, похожая на грузинку, и
Александр Красноперое -- ей под стать, видный, рослый мужчина.
Шульгина и Красноперое в оккупированной Одессе будут изображать
молодоженов. В вещевом мешке "молодого" угадывалась рация, чему Николай
искренне завидовал.
Они были замкнуты и углублены в себя. Каждый скрывал тревогу и
неизбежное чувство страха за исход ночно-
го прыжка, за достоверность версии своего появления в тылу врага, за
надежность документов...
Николай еще раз мысленно проверил свою легенду:
"В бою под Чугуевым, двадцать седьмого февраля, сдался в плен. Был в
лагере военнопленных. Заболел брюшным тифом. Находился на излечении в
немецком госпитале. После выздоровления, как лицо немецкой национальности,
отправлен к месту постоянного жительства, в Одессу, о чем свидетельствует
маршбефель {Маршбефель (нем.) -- маршевое удостоверение, командировочная.} с
подписью и печатью".
"Достовернее не придумаешь. Документы в порядке, -- думал Николай, --
но поверят ли в эту легенду чиновники "Транснистрии"? {"Транснистрия" (рум.)
– - "Заднестровье",
СССР между Днестром и Бугом.}. А почему бы им не поверить? Меня, заместителя
главного инженера Нефтефлота, четвертого октября сорок первого года выселили
с семьей в Казахстан. Инженер, специалист по судовым двигателям -- механик
пимокатной артели! Мог я затаить обиду? Конечно, мог! Только и ждал удобного
случая... И вот, в бою под Чугуевым, двадцать седьмого февраля... Такая
подленькая история может растрогать до слез офицера гестапо!" Николай не
терял чувства юмора.
Он достал из бокового кармана гимнастерки госпитальное заключение и с
досадой заметил, что оно просрочено. Должны были вылететь первого, задержала
техника.
Самолет сильно тряхнуло. Погасла лампа в плафоне. Бурзи поднял шторку и
увидел в иллюминаторе яркие вспышки зенитных орудий.
– - Пересекаем линию фронта, -- пояснил Бурзи. Они шли с набором высоты.
Альтиметр, висящий над дверью в летную кабину, показывал четыре тысячи
триста метров.
Плафон снова загорелся, освещая тусклым светом кабину, скамьи по бокам
и четверых людей, таких неуклюжих и малоподвижных, с парашютами и вещевыми
мешками. Мерно гудят моторы, свистит ветер в закрылках.
"Интересно, получила Аня мое письмо от первого июня?-- снова думает
Николай.
– - Теперь не скоро я смогу написать..."
Самолет начал резко снижаться. Стрелка альтиметра падала.
На переборке вспыхнула сигнальная лампочка.
Валерий Бурзи поднялся, проверил лямки парашюта, вещевого мешка и молча
простился.
В кабину вошел бортмеханик, открыл замок люка и выжидательно стал
смотреть на сигнал.
Наступила томительная пауза. Но вот лампочка мигнула и погасла.
Сквозь откинутую крышку люка вместе с ревом моторов в кабину ворвалась
упругая волна воздуха.
Бурзи шагнул в открытый люк, и тьма поглотила его...
Бортмеханик закрыл дверку и ушел.
Самолет развернулся и, набирая высоту, лег на новый курс.
"Теперь уже недолго", -- подумал Николай.
Он зримо представил себе карту Одессщины, в этих местах он когда-то
бывал. Широкая, нисходящая к морю равнина между Тилигульским и Куальницким
лиманами.
Некоторое время самолет шел с набором высоты, но вот стрелка альтиметра
снова начала падать: две тысячи двести... две тысячи... тысяча восемьсот...
Вспыхнула сигнальная лампочка.