Фронтовик. Без пощады!
Шрифт:
Ну, Арапов, молчун! Еще вчера, после того как он прочитал вопросы, записанные Андреем, он подготовился к допросу – эксперт, «топтун». Вот что значит опыт, мастерство, мудрость. Да, МУР не зря славится тонкой, тщательной работой и хорошими результатами.
– Ну что, любезный моему сердцу молодой человек, приуныл? Двадцать часов, пора по домам. Полагаю, с утра у нас будет много работы.
Глава 10. Перстень
Наверное, никогда
Едва поздоровавшись, Андрей спросил:
– Что интересного?
– Заходил наш фигурант по двум адресам. Один – на Чистопрудном бульваре, двадцать семь, другой – на Земляном валу, четырнадцать. На первом адресе он пробыл семь минут, на втором задержался на полчаса. Квартиры установить не удалось. И знаешь, что «топтуны» пишут? «Объект наш проверялся, причем довольно профессионально: использовал витрины, завязывал якобы развязавшиеся шнурки, резко менял направления движения». Только у нас «топтуны» опытные, таких не провести простыми приемами. К тому же их было двое, чтобы не примелькаться.
– Эх, вот бы знать, к кому он ходил и о чем говорил… Не поверю, что встречались они по пустякам.
– Разделяю твое мнение. Поэтому твоя задача на сегодня – выяснить, у кого конкретно он был, а если повезет – о чем они говорили. Только поделикатнее, прикройся паспортной проверкой.
– Сделаю.
Андрей выскочил из здания МУРа. Сначала на Земляной вал, туда троллейбус идет.
Проезд сотрудникам милиции был бесплатный, даже удостоверение доставать не приходилось. За отворотом лацкана пиджака был приколот значок с крупными буквами «МУР» и номером. На секунду Андрей отвернул лацкан, кондуктор узрел и кивнул.
Вот и дом – кирпичный, двухэтажный, в два подъезда. На тротуаре дворник орудовал метлой. Андрей подошел к нему, показал удостоверение – почти все московские дворники сотрудничали с милицией.
– Вчера около девятнадцати часов в дом приходил гражданин. – Андрей описал внешность Фандеры.
– Был такой, – подтвердил дворник. – В первый подъезд заходил, а вот насчет квартиры не подскажу. Вроде положительный гражданин, трезвый – зачем за ним смотреть?
– А кто на первом этаже проживает?
– В первой квартире одинокая бабушка, у нее все в войну погибли. Во второй – дверь прямо – Сумароков, работает на фабрике резиновых изделий. Не пьет, не дебоширит, живет один. Скрытный, однако. В третьей, что справа – Чистяковы. Там одних детей шесть человек, мал мала меньше. Хозяин на железной дороге работает.
– Понял, спасибо.
Выходило, что Фандера мог прийти только к Сумарокову.
– Жилец из второй квартиры дома?
– Не могу сказать, он по графику работает. Но утром я его не видел.
Андрей зашел в подъезд.
Когда-то дом видел лучшую жизнь – на высоких потолках лепнина, сейчас частично уже обвалившаяся.
Он постучал в дверь.
Долго не открывали, потом раздались шаги, и мужской голос, густой, хрипловатый, осведомился:
– Кого черт принес?
– Милиция, проверка паспортного режима. Открывайте!
Щелкнул замок, и дверь открылась.
На пороге стоял мужчина лет сорока – в трусах и майке.
– Только прилег после смены отдохнуть. Сейчас. – Он ушел в глубь квартиры и вернулся с паспортом. Андрей открыл его.
Сумароков Николай Ильич, 1906 года рождения, уроженец поселка Ветошь Вологодской области. Судя по серии паспорта, отбывал наказание: когда выдавали паспорта людям, освободившимся из тюрем и лагерей, эти документы уже имели определенные серии.
Андрей перевернул страницу, сверил прописку:
– За что были судимы?
– По сто шестьдесят седьмой статье.
Ага, за разбой. Судя по накачанным мышцам, он и без оружия любого может уложить одним ударом.
– Когда освободились?
– В тысяча девятьсот сорок четвертом году.
– С Фандерой вместе сидели? – неожиданно спросил Андрей.
– Не знаю такого!
Судя по глазам, он не врал. Но уголовникам верить на слово нельзя, соврут – недорого возьмут.
– Вчера вечером к вам визитер приходил.
– Семен, что ли?
– Я вас спрашиваю.
– Приходил.
– По какому поводу?
– Это допрос? Тогда где протокол?
– Собирайтесь, пойдем со мной в отделение милиции – будет вам протокол. А может, и новый срок. – Андрей брал Сумарокова на испуг.
Только хозяин квартиры был калач тертый. Коли «мусор» срок обещает, лучше ответить, иначе будет хуже.
– Вещица у меня его хранилась, забрал он ее.
– Что за вещица?
– Мне без интереса, не знаю.
– Давно на хранение отдал?
– Не помню, дней десять назад.
– Постарайтесь точно вспомнить дату. И вообще, зачем он ее вам принес? У него ведь свое жилье есть.
– Откуда мне знать? Может, боялся, что соседи сопрут?
– Собирайтесь, надо под протокол записать ваши показания.
– Вы же, гражданин начальник, обещали…
– Срок я вам обещал, но передумал. А протокол нужен. Кстати, больше никаких чужих вещей у вас нет?
– Что у меня, камера хранения, как на вокзале?
Сумароков собрался быстро, в три минуты. Хозяин запер дверь, и они вышли.
До ближайшего отделения милиции идти было три квартала.
– Слышь, гражданин начальник, вещица у Семена ворованная была?
– Хуже, с «мокрухи». Он ее у убитого взял.
– Тьфу ты! – сплюнул Сумароков. – Я же завязал, а этот меня снова под статью едва не подставил.