Фронтовик. Без пощады!
Шрифт:
Андрей сходил на последнее место работы Фандеры, просмотрел в отделе кадров анкету, поговорил с сотрудниками. Отсюда, с механического завода, Фандера ушел на пенсию.
Анкета была чистой: не привлекался, не состоял, не участвовал. Но ведь заполнялась она самим человеком. А поскольку завод не оборонный и не секретный, анкеты никто не проверял. Паспорт и трудовая книжка в порядке – зачем копаться?
Андрей выписал из анкеты все, что можно было проверить: дату и место рождения, места работы и должности, семейное положение. Уже из кабинета он сделал запросы.
Писем
– Андрей, обойдите пока комиссионные магазины и ломбарды, поищите перстень. Вещица редкая, должны узнать по описанию.
– Выполню, хотя сомневаюсь в успехе. Если перстень редкий и дорогой, не станут его сдавать в ломбард или комиссионку. Не для того убийца на тяжкое преступление пошел, чтобы сдать его задешево.
– Факты нужны. Есть в твоих словах правда, но это наши версии. Знаешь, на своем веку я встречался с такими нелепостями и странностями в действиях преступников, что удивляться уже перестал.
Для начала Андрей через Справочное бюро узнал номера телефонов ломбардов и комиссионных магазинов. Обзвонил, чтобы попусту не бить ноги. Оказывается, ювелирные отделы были не везде. Уже легче. Он записал адреса, составил маршрут.
Затем Андрей объехал дальние магазины. По его мнению, ни один преступник, если он в здравом уме, не будет сдавать на продажу перстень рядом с квартирой, откуда он был похищен.
За те несколько дней, что он потратил на обследования, Андрей чего только не насмотрелся. Серебряные и золотые табакерки, портсигары, брошки, колье, сережки, кольца и перстни. Но ничего похожего на перстень, который они искали, не было.
Когда в списке был зачеркнут адрес последнего комиссионного магазина, Андрей с облегчением доложил об этом Арапову.
– М-да… Перстенек наверняка у убийцы. Воры – они крадут для продолжения легкой жизни: рестораны, выпивка, девки. Они стараются побыстрее избавиться от краденого – это же улика, поэтому продают вещь за половину, а то и треть цены перекупщикам. Перстень дорог, и даже треть его цены – сумма изрядная. Такую редкую вещь обязательно приметили бы в ломбарде или комиссионном магазине.
– Вор, или воры – те, кто перстень забрал, – могли его проиграть в карты.
– Ты всерьез полагаешь, что Тищенко мог впустить в квартиру вора? Это исключено. Он не был связан с криминальным миром, не пересекался никогда. Сомневаюсь, что на склоне лет он пустился во все тяжкие – люди в таком возрасте не меняют привычки. Так что могу поспорить: перстень не у профессионала-домушника. И к тому же они на мокруху стараются не идти. Вор для уголовников – специальность уважаемая, а убийца – мясник. Так что, найдя убийцу, мы отыщем и перстень. Или, если тебе так больше нравится, то наоборот: найдем перстень, стало быть, его обладатель – убийца.
И тут же резко, без перехода:
– Ты в канцелярию ходил?
– Нет.
– Вдруг ответы на запросы пришли?
– Я мигом.
Андрей сбегал в канцелярию и забрал два письма с ответами на свои запросы. В кабинете он с видимым нетерпением вскрыл конверты и прочел письма.
Оба ответа его шокировали, и он протянул листки Арапову:
– Либо я сошел с ума, либо этого Фандеру надо брать.
Арапов тоже прочитал ответы.
Одно письмо гласило, что Фандера Семен Прокопьевич умер и похоронен в 1946 году, запись актов гражданского состояния под номером 183, в городе Смоленске. Второе письмо – из Санупра Советской армии – гласило, что военнослужащий Фандера С. П. находился на лечении в полевом госпитале по поводу минно-взрывной травмы с ампутацией левой стопы.
– А кто его допрашивал? – спросил Андрей.
– Наш опер, Савицкий.
– В протоколе ничего нет о том, что он хромой или ходит с палочкой.
– Он же свидетель, кому какое дело – с палочкой он или хромой?
– Надо поговорить с Савицким.
– Нет ничего проще.
Арапов снял трубку телефона, покрутил диск и набрал номер:
– Володя, привет. Арапов беспокоит. Неделю назад ты допрашивал некоего Фандеру. Да, по делу о самоубийстве в Лялином переулке. Попытайся вспомнить, как он выглядел.
Некоторое время сыщик слушал, потом задал наводящий вопрос:
– У него какие-нибудь физические дефекты или изъяны были? Ну, скажем – косоглазие?
– Ага, ничего не заметил? Тогда вопрос в лоб: он не хромал? Может, палочкой пользовался? Тоже нет? Спасибо, бывай!
– Надо брать Фандеру! Чует мое сердце, он убийца!
Андреем овладело нетерпение. Он был, как гончая собака, учуявшая добычу.
– А если у него протез хороший?
– Это у мертвеца-то? Он же по документам похоронен еще два года тому назад!
– У человека могли быть другие причины. Вдруг он дезертир, от призыва уклонялся? Взял паспорт умершего? А в деревне паспортов нет, справка из сельсовета без фотографии. Да, совершил подлог документов, жил под чужой фамилией. Расследуем и привлечем. А убийцей может оказаться совсем другой человек. И, пойдя по следу Фандеры, мы зайдем в тупик. Наша цель – собрать улики и отправить в тюрьму виновного за конкретное преступление, в данном случае – статья сто тридцать шесть.
Андрей был вынужден признать правоту Арапова.
– И что теперь делать?
– Идти домой, спать. Вызывай повесткой Фандеру на допрос – в статусе свидетеля. Если он убийца, то его это не должно насторожить. А вот вопросы надо тщательно продумать, загнать его в ловушку.
В самом деле, за окнами уже начало смеркаться. С переходом в МУР Андрей стал возвращаться домой совсем поздно. Времени на личную жизнь, развлечения, скажем – выходы в кино, парк – совсем не оставалось. Утром умылся, побрился, чаю выпил – и на службу. Впрочем, другой жизни, более спокойной, Андрей себе не представлял. Он удивлялся, как можно весь день сидеть за столом или стоять за станком, ежедневно выполняя одну и ту же работу, скажем – вытачивая деталь.