Fugit irreparabile tempus
Шрифт:
Начальник лагеря все-таки не мог успокоиться из-за присутствия китайцев, какие-никакие, а иностранцы, но если уж сам Камов считает нужным показать гостям усмирение беспорядков…
— Лейтенант! Тревожная группа уже там? — прикрикнул подполковник.
— Так точно! Барак блокирован, ждем указаний, — бодро отрапортовал «черный вестник», тоже сообразивший, что лично к нему никаких санкций, во всяком случае немедленно, применено не будет.
…А в предбаннике барака, называемом местными «сенями», охранники, прибывшие вместе с гостями, оттеснили высокопоставленных китайцев в угол, умело
Кто-то из бойцов «тревожной группы» по знаку начавшего распоряжаться «кума» вставил в ячейку металлической сетки толстый ствол ракетницы, и через секунду барак озарился мертвенно-бледным, синеватым беспощадным светом. Выпущенная бойцом ракета каким-то чудом прилипла к невысокому потолку и освещала помещение с силой кинематографических софитов.
— Спецразработка, — чуть хвастливо сказал капитан специально для гостей. — Липнет к любой поверхности и хрен сбросишь…
В ту же секунду на дерущихся обрушились струи воды…
«Тревожная группа», в ожидании распоряжений и действуя строго по инструкции, размотала и подтащила в сени барака два брандспойта, запитанных из артезианской скважины, снабжающей лагерь водой. И сейчас эта самая ледяная вода хлестала по дерущимся и по всем, кто не успел спрятаться под нары, с беспощадностью, достойной лучшего применения. Впрочем, и под нарами спасения от воды не было, пол в бараке был настелен добротно и воду так сразу не пропускал.
Даже привычный ко многому Камов непроизвольно передернул плечами, представив, как ледяная вода насквозь прошивает бушлаты и ватные штаны, обжигая тела заключенных, мгновенно прекративших драку и пытающихся заползти поглубже под нары. Так ведь это только начало. При нулевой температуре в бараке через несколько минут вся одежда превратится в ледяной панцирь. И спастись после такого душа человек может лишь возле огня, да еще приняв внутрь стакан-другой спирта.
— Зачинщики — на выход! — громко скомандовал капитан, едва только подача воды прекратилась. — Пока не выйдут зачинщики, никого сушиться не выпустим!!!
Сказать, что зачинщики охотно появились перед строгим взором начальства, значит не сказать ничего. Пятерых, из них двоих китайцев, выпихнули из-под нар в доли секунды. Мокрые, жалкие, они стояли у глухой стены, заложив руки за головы, в ожидании кары.
— Ладно, этих — в санчасть, пусть обработают, как положено и — ко мне! — скомандовал «кум» и тут же пояснил Камов: — «Фунты» это, подсадные, за паханов отдуваться будут. Но я тоже не дурак, знаю, кто тут верховодит, пусть только чуток обсохнут бродяги…
Не сдержавшийся Пу И, кажется впервые за время визита, спросил:
— Вы позволите этим людям обсушиться?
— Ну, а как же, — ответил начальник лагеря, дождавшись перевода, а главное — молчаливого разрешения от Камова: — Мы же не садисты, не для собственного удовольствия весь этот цирк устраиваем, да и людей беречь надо, пусть они и преступники, но должны не просто так подохнуть от воспаления легких, а вину свою трудом искупить…
Сказано было не очень политически грамотно, но от души.
Мимо по-прежнему зажатых охраной в уголке гостей-китайцев бойцы «тревожной группы» провели пятерых псевдозачинщиков, мокрых, изрядно избитых, с кровоточащими ссадинами на лицах.
— Что ж, друзья, теперь, я думаю, можно и перекусить перед обратной дорогой? — предложил Камов, обращаясь к гостям. — Времени у нас немного есть, посмотрели, кажется, всё, что хотелось, даже вот такое незапланированное мероприятие… Думаю, что лагерный карцер, столовая и сортиры вас не так уж и заинтересуют?
Инструктор ЦК был прав, китайцам хватило и без того невеселого зрелища лагерного быта и строгой четкости в работе «тревожной группы»…
5
… — Так что же тут такого? — осторожно спросил генерал Агеев, отодвигая от себя рукопись и наполняя бокал коньяком. — Кажется, во время Хабаровской конференции китайские руководители бывали в лагере с экскурсией…
— Бывали, — важно кивнул дед. — Вот только во всех мемуарах, справочниках и учебниках сказано, что бывали они в Хабаровском, образцово-показательном лагере, ну, который фактически в черте города был, и в который возили всех желающих — от Красного Креста до консулов Японии и Кореи…
Генерал глотнул коньяк и выжидательно уставился на Андрея Семеновича, а тот, хитря и наслаждаясь ситуацией, не спеша, закурил вторую уже папироску и, выдохнув ароматный дым, сказал:
— И нигде не сказано, как они ездили еще в один лагерь, километрах в двухстах от города…
— Ну, я, конечно, не такой уж знаток того периода, — почесал в затылке Агеев, — но дам задание, проверят ребята…
— Пусть проверят, — согласно кивнул дед. — Пусть и в мемуарах китайцев, да наших пошарят, только — вряд ли что найдут.
— Погодите, Андрей Семеныч, но вот же ведь написано… — генерал осекся. — То есть, вы хотите сказать…
— Чего хотел, то уже сказал, — важно ответил дед. — Откуда в Австралии появилась такая информация?
— Ну, так ведь она же не закрытая. Верно? — попробовал разобраться в ситуации Агеев.
— Информация не закрытая потому… — Андрей Семенович сделал паузу, явно наслаждаясь растерянностью генерала. — Потому что её нет, Валера… х-м, Иваныч. И никогда не было.
— Ну, как же нет? Пусть китайцы в мемуарах ничего об этом не писали, но ведь еще и наши были, кто готовил поездку, кто сопровождал… Да, в конце концов, те же лагерные… комендант, кум, охранники…
— Комендант и прочая братия в лагере опознала в лицо только Камова, когда он «аусвайс» предъявил, — терпеливо пояснил дед. — Каких-таких китайцев он с собой привез — им и дела никакого не было. Да и вряд ли подполковник конвойной службы издавал собственные мемуары «Как я охранял зеков»…
— Озадачили вы меня, Андрей Семеныч, — откровенно сказал генерал. — Совсем ничего не понимаю. Информация старая, секретов в ней никаких нет… И в тоже время — с душком… нехорошим… откуда же этот, прости господи, автор её взял?