Функции "младших героев" в эпическом сюжете

Баркова Александра Леонидовна

* * *

Абрис античного эпоса будет неполон без анализа эпоса авторского – “Энеиды” Вергилия. Написанная как “состязание с Гомером”, “Энеида” воспроизводит ряд ситуаций “Илиады” и “Одиссеи”. “Цитатными” являются такие интересующие нас эпизоды, как вылазка Ниса и Эвриала (ср. вылазку Диомеда и Одиссея), “цитатой” из сказаний о Троянской войне (из киклической поэмы “Эфиопида”, приписываемой Арктину из Милета [Тронский. С. 71]) является гибель амазонки Камиллы (ср. гибель амазонки Пентесилеи); ряд других эпизодов (гибель Палланта в частности) будет рассмотрен в следующих главах.

Прежде чем переходить к детальному анализу этих и некоторых других сцен, отметим принципиальную разницу между главными героями Гомера

и Вергилия, разницу, которая оказывает решающее влияние на состав сюжетных ходов. А именно: и Ахилл, и Одиссей обладают такой важнейшей чертой эпического героя, как строптивость (проявляющейся по-разному, но в данном случае это не принципиально), эта черта их характера определяет завязку каждой из поэм (ссора Ахилла с Агамемноном, гнев Посейдона на Одиссея). Благочестивому же Энею ничего подобного не свойственно (что и противопоставляет его как героя литературного – собственно эпическим героям); завязкой “Энеиды” служит гнев Юноны – но он обращен на Энея лишь потому, что Юнона ненавидит всех троянцев. Следствием отсутствия у Энея эпической строптивости является абсолютная невозможность какой бы то ни было реализации мотива “Ссора эпического государя с лучшим из героев” – Эней и сам не ссорится, и с ним поссориться нельзя.

Строптивость эпического героя проявляется также через богатырский гнев, обращенный на врагов, то есть через боевое исступление и реализацию мотива “Бой героя с войском”. Что же мы видим в “Энеиде”? Этот мотив в поэме воплощен многократно, но он занимает совершенно иное место, нежели в “Илиаде” и “Одиссее”. Там главный герой решительно выделяется из своего окружения: хотя различные герои “Илиады” способны повергать множество врагов, отсутствие Ахилла ведет к поражению ахейцев; в “Одиссее” контраст между главным героем и его спутниками еще значительнее. В “Энеиде” же подобного контраста нет и быть не может – Эней не выделяется из ряда исключительно сильных героев.

Итак, в “Энеиде” удаление главного героя от битвы никогда не принимает форму ссоры, то есть первый мотив почти всегда редуцирован, а воплощение второго не является релевантным признаком. Зато третий мотив представлен многократно, причем в самых различных реализациях.

Во время отъезда Энея в поисках союзников против Турна бой принимают несколько “младших героев”– пара Нис и Эвриал, а также сын Энея Асканий. Первые двое – юноши, почти подростки, они самовольно решаются пробраться сквозь вражеский лагерь и предупредить Энея о нападении, и, хотя их самовольство смягчено тем, что они просят позволения на эту вылазку, всё же в их образе отчетливо проступают черты юного героя, который самовольно вступает в бой с врагом и гибнет (IX, 176-449), – ср. былинного Ермака. К тому же типу героев принадлежит и Асканий (хотя, как мы отмечали, сын достаточно редко выступает в роли “младшего героя” при отце) – в отсутствие Энея он совершает свой первый подвиг, ведя войска на соединение с отцом и едва не гибнет от копья Ретея, которого вовремя убивает Паллант (X, 399-401). Как мы видели в случае с Ермаком, гибель “младшего героя” – не непременная черта эпического сюжета, важнее само наличие ситуации, в которой эта гибель возможна.

Зеркальным отражением пары Эней и Асканий является пара Мезенций и его сын Лавс – опять сын выступает в роли “младшего героя”. Если упомянутых выше юношей следует считать “младшим героем” сильного типа лишь исходя из структуры повествования, то Лавс однозначно превосходит родителя: он бьется, невзирая на приказ отца уйти из боя; примечательно, что отец в это время отдыхает на берегу реки (X, 833-840), что чрезвычайно напоминает русских богатырей, отдыхающих в шатрах, пока бьется Ермак или Илья (в самсоновском варианте былины). И здесь мы сталкиваемся с литературным переосмыслением эпической структуры: мотив, связанный со “своими”, перенесен на врагов. Это, в свою очередь, ведет к утрате внутренней логики мотива – Мезенций гибнет, как и Лавс. То же можно сказать и о другом эпизоде “Энеиды” – о гибели Камиллы, которая выступает как “младший герой” по отношению к Турну и гибнет (XI) – но это не спасает Турна от поражения и смерти.

Завершая рассмотрение сильных “младших героев” в “Энеиде”, можно сказать следующее. Граница между традицией и авторским творчеством – очень зыбкая; недаром А. Лорд назвал свою книгу – “Сказитель” (“The Singer of Tales”), сосредоточив внимание на личности эпического певца. Эпическое произведение отличается от авторского не только последовательным воплощением словесных формул (о чем писал А. Лорд), но и реализацией образов, мотивов и тем в соответствии с законами эпоса. В “Энеиде” же, как показал наш беглый абрис, эти законы постоянно нарушаются. Именно в этом, а не в бесконечных пророчествах об эпохе Августа, и состоит, на наш взгляд, главное отличие “Энеиды” от традиционного эпоса.

* * *

Хотя “Песнь Роланде” – эпос книжный, он местами сохраняет архаичность. Достаточно указать черты чудовищ у сарацин (1213-1218, 3222-3223, 3249, 3526-3527), способность пяти героев одолеть четыре тысячи врагов, мифологические мотивы в победе Карла над Марсилием (король останавливает солнце в небе). Это – внешняя архаичность; для нас интереснее архаичность обрисовки характеров главных героев. Не только Роланду, но в отдельных случаях Оливье и Турпену присуща безудержная ярость (1351-1366, 1991-1997, 2083-2094) и архаическое понимание чести, по которому смерть со славой ценнее жизни [Гуревич.1979. С. 33-40].

Прежде чем переходить к анализу структуры поэмы, мы должны решить вопрос о ее главном герое. Памятник называется “Песнь о Роланде”, однако описание боя в Ронсевальском ущелье составляет примерно треть его объема. А. Лорд писал по этому поводу: “Хотя внимание слушателей в основном обращено на Роланда, подлинный герой песни — Карл Великий” [Лорд. С. 234]. Мы полагаем, что любой однозначный ответ на вопрос о главном герое поэмы сузит возможности анализа, и потому рассмотрим памятник с двух точек зрения: главный герой – Роланд и главный герой – Карл.

Главный герой – Роланд. В этом случае мы имеем сильно редуцированный мотив ссоры: ненависть Ганелона к Роланду может быть сопоставлена с клеветой знати на Илью Муромца (и Сида, к которому вернемся позже), однако здесь это приводит не к заточению героя, а к его выходу в битву; так что мы вторично сталкиваемся со ссорой, которая не является реализацией первого мотива триады (первый случай – заточение Ильи в былине “о ссоре и бое”).

Любопытна реализация темы невольного истребления героем своих. Ахилл губит ахейское войско своим отказом участвовать в битве, Илья Муромец готов на то же – Роланд губит своим желанием сражаться, а не благоразумно призвать Карла.

Второй мотив. Бой с войском представлен как в историзированной форме (двадцать тысяч франков против ста тысяч сарацин), так и в архаической (герой в одиночку истребляет от десятков до сотен врагов). Здесь мы сталкиваемся с тем, что таким героем является не только главный, но и его сподвижники – таковы предсмертные бои Оливье и Турпена. Еще одна деталь: с Оливье связан мотив сражения архаичным оружием – он бьется древком копья, говоря, что ему недосуг достать меч из ножен (1351-1366) – сравни Илью Муромца, сражающегося трупом татарина. Несколько удивляет, что это проявление запредельной ярости присуще благоразумному Оливье; впрочем, в его уста иногда вложены реплики, которые скорее соответствовали бы темпераменту Роланда (1701 и след.) (Впрочем, гневность – непременная черта любого героического характера, сколь бы он ни был при этом разумен. См.: [Неклюдов.1984. С. 108-111]). Это, как и способность Оливье и Турпена сокрушать в одиночку сотни врагов, дает основания полагать, что перед нами триединый образ сверхсильного и яростного героя.