Функции памяти
Шрифт:
Харр искоса глянул на меня с непонятным выражением лица, немного помолчал.
— Ты обещала слушаться. Вот слушайся: отдыхай. Идти долго, успеешь еще устать.
— Подловил, ладно! Действительно, обещала, — признала я, но сдаваться не спешила. — Тебе-то чем плохо, если я помогу?
— А мне будет стыдно, если я сам не справлюсь с такой мелочью и заставлю делать что-то слабейшего.
— А как же слабейший станет сильнее и чему-то научится? — спросила я вкрадчиво.
— Хитрая и упрямая маленькая урши! — засмеялся рыжий. — Учиться хочешь?
— Учись всегда, учись везде… А дальше не помню, но точно какой-то умный человек сказал, — отозвалась весело.
— Иди сюда, — посмеиваясь, позвал харр. — Будешь учиться квикока разделывать.
Два раза повторять я не заставила, пересела ближе, на ходу доставая из кармана складной нож — просто на всякий случай, а то троком я скорее себе полруки отхвачу, чем что-то тушке.
Орудие труда Нидар отобрал, с интересом осмотрел, проверил заточку и вернул с явным одобрением, после чего я уже с полным правом и с согласия мужчины принялась ему мешаться. Ну то есть учиться, конечно, но один бы он точно быстрее управился. Хотя сам проводник показал себя очень хорошим, терпеливым учителем: не рычал, не ругался, всё больше посмеивался. Когда я совсем уж откровенно делала что-то не то, он просто брал мою руку в свою и показывал нужное движение наиболее доходчиво. При этом мой кулак с ножом помещался в лапище харра целиком.
— Слушай, Нир, а сколько тебе лет? — спросила я.
Квикок к этому моменту был разделан, щедро смазан соком очередного растения в качестве маринада, нанизан на тонкие прутики и ждал своего часа завёрнутым в пальмовые листы у разгорающегося костра, возле которого Нидар забил в землю четыре рогатины.
— Двадцать четыре. Почему ты спросила?
— Так это, выходит, мы почти ровесники, — запнулась, пересчитывая на привычные годы. — Мне по — вашему где-то двадцать один. А спросила… Думала, может, ты старше в два раза, может, срочно пора отращивать почтительность.
— Почему ты так решила? — искренне удивился харр.
— Ты как-то странно ко мне относишься, «маленькой» вот называешь.
— А что, большая? — рассмеялся он и выразительно приподнял кисть моей руки, аккуратно удерживая двумя пальцами. Тоже, видимо, обратил внимание на соотношение размеров.
— Для своего вида — вполне среднестатистическая, — пожала плечами. — Это ты просто здоровенный, даже в сравнении с остальными харрами.
— Я мало общался с урши, и это были мужчины, — спокойно пояснил он. — Они больше и не кажутся такими забавными.
— Ну да, Бетро упоминал, что ты нас очень не любил, — вспомнила я, не обратив внимания на последнее замечание. Мне, может, тоже забавно на его хвост и уши смотреть, чего тут стесняться!
— А за что вас было любить? — Взгляд Нидара стал серьёзным, тяжёлым. — Урши убили моих родителей и брата. Я тогда был совсем мальчишкой.
— Извини, — пробормотала я неловко, опуская глаза. — Я как-то не подумала об этом.
— Зачем ты всё время просишь прощения? — после короткой паузы спросил он. — Ты же не имеешь к этому отношения.
— Извини, это… Тьфу! Форма вежливости такая, — пояснила со вздохом. — Я извиняюсь не потому, что виновата в тех событиях, а потому, что напомнила тебе о них, заставила испытать неприятные эмоции. Ещё у нас часто извиняются за беспокойство, обращаясь к кому-то. Вежливость.
— Как сложно, — решил Нидар. — У нас просят прощения за вред, а не за слова.
— Да, я что-то такое помню, — кивнула неопределённо. — Выходит, мне повезло и ты подобрел?
— Я познакомился с другими урши. Узнал, что вы очень разные, что те были преступниками. Глупо продолжать сердиться на всех пришельцев сразу из-за того, что среди них есть голохвостые.
— Какие? — озадачилась я.
— Не все харры одинаково разумны, — спокойно улыбнулся Нир. — Это были известные… Банда по-вашему? — он запнулся перед незнакомым словом. — Давно, лет пятьдесят назад. Они брили хвосты, — мужчина выразительно дёрнул упомянутой конечностью, тряхнув пушистой кисточкой. — Всех давно поймали и наказали, слово осталось. Оттого, что такие были, все харры не становятся плохими. Почему урши должны?
— До многих людей эта мысль не доходит, — заметила я. — Но я помню, да, про вас даже предупреждают, что вы очень рассудительные и терпимые, и нарваться на проблемы можно только по собственной дурости. Удивительно. Вы вроде бы изначально хищники, должны быть более агрессивными и нетерпимыми, а на деле — наоборот, среди вас куда больше понимающих и разумных существ, чем среди людей, всё прочее — редкие исключения. При этом вы преспокойно живёте на своей планете, с нашей точки зрения, довольно слабо развиты, а мы сколько лет космос осваиваем…
— А это разве связано? — Нидар насмешливо вскинул брови. — Мы повзрослели, вы — еще нет.
— Вот это-то и поразительно, что вы так быстро это сделали, а наша цивилизация старше и более развитая — и всё никак, — вздохнула я. — Куда-то не туда мы в древности свернули.
— Может быть, — проговорил он с лёгкой улыбкой в уголках губ и протянул мне горячий прутик. — Ешь. Должно быть вкусно.
Не обманул, квикок в маринаде действительно оказался хорош. Нежное кисло-сладкое мясо заставило почувствовать себя зверски голодной и безраздельно завладело моим вниманием, сразу стало не до разговоров. Нидар тоже явно проголодался, но он и мясом не ограничился, доел ещё пару дневных фруктов.
— Ложись, — кивнул он на шалаш. — Скоро дождь будет, не мокни.
— Ага, сейчас только, умоюсь.
Подход к воде я уже знала, в безопасности реки харр заверил еще раньше, так что сейчас только кивнул и сопровождать не пошёл. Много времени это не заняло, вернулась я расслабленной и довольной, позёвывая и насвистывая бодрый мотивчик. Правда, стоило взглянуть на Нидара, сразу стало понятно: неприятности дня ещё не кончились.
ГЛАВА 4. Охотники
Харр стоял на одном колене, чутко прислушиваясь к чему-то в лесной темноте и поводя вибриссами. Ладони его лежали на рукоятях кинжалов, и это обеспокоило меня гораздо больше, чем общая напряжённость позы.
— Мара, спрячься, — велел мужчина, не глядя в мою сторону. Чем дополнительно встревожил: он, кажется, первый раз назвал меня по имени. — Не в шалаш, вон туда, — махнул в сторону густого кустарника. — И не высовывайся.
Напомнив себе главное правило — сначала слушаться, потом спрашивать, — поскорее забилась в тот куст, куда махал мужчина. На всякий случай достала «Осу» — вряд ли от неё может быть какой-то толк, но мне стало спокойнее — и улеглась в траве, так, что бы в просвет между листьями видеть поляну. Растерянно отметила, что у шимки стало гораздо меньше помех: кажется, куст экранировал сигналы, как и многие местные растения.