Футбол в зрелом возрасте

Могилев Леонид Иннокентьевич

– А рыбаки где?

– Какие?

– Местные. Тут же было битком. Встать некуда.

– Может, половить хочешь? Сгоняем за снастью…

– Не. Ни мыться, ни ловить. Давай на открытые пространства.

Опять мы у жерла туннеля. Я смотрю на море, Гена вышел из машины, из своего красного «Вольво», и разминается. Ветошку вынул и протирает стекла. Я иду на берег, туда, где сарайки, похожие на эллинги, где камни и лодки в разной степени самодостаточности и горы мусора. Ну да. Теперь, когда добраться сюда можно легко и непринужденно, с шашлыками, с водкой и пивом, разруха пикника на обочине достигла и сих берегов. А вот и рыбаки. На мосту они. Значит, здесь сейчас главное.

Я сажусь на бетонный пень и смотрю на ловцов удачи, потом на море и небо, потом опять на рыбаков. А время-то катит к полудню. Поскрипывают круги бытия. Я встаю, собираю вокруг себя коробки из-под сока, бутыли-полторашки, щепки и головешки прошлых кострищ под мангалами. Холод, тьма и разруха. Поджигаю… Горит костерок, лиловится пламя. Если поехать сейчас домой, выпить водки и улечься спать, неминуемо буду найден, разбужен и принужден к торжеству. Выпить нужно прямо здесь. На свежем воздухе. Я иду к Геннадию Федоровичу.

– Ты постой, а я схожу кое-куда?

– Зачем идти? Ехать нужно. Далеко ли собрался?

– Водки купить.

– Так тут общепит есть. Бар.

– На воздухе хочу.

– Хочешь – пей.

Геннадий Федорович открывает багажник, достает оттуда дипломат, а из него перцовую на меду.

– Себе брал.

– Ладно. Попробуем поверить.

Я свинчиваю пробку на «Немирове», делаю большой глоток, возвращаюсь с бутылкой к костерку. Уходит хлад, теплое и доброе возвращается. Гена присаживается рядом.

– Потом куда? Обедать?

– Не. Не хочу.

– Опьянеешь.

– Не, – говорю я и еще прихлебываю из бутылки, – не захмелею. Это совсем другое.

Небо там, где зыбкий призрак Кронштадта или только ощущение призрака. Залив, который все же часть моря или его предчувствие. Кронштадт – место силы. Силы, которой больше нет. Есть та самая призрачная химера. Зыбь и марь. Таджики красят поребрики перед Днем Военно-морского флота. Офицеры пьют в самом дешевом заведении – китайском кафе. Есть еще «купе» возле универсама. Там еще интересней. Мое мысленное проникновение в общепит бывшей военной крепости прерывает Геннадий Федорович.

– Здесь еще развалины есть.

– Какие, Гена?

– ТЭЦ. То еще место. Поедем смотреть?

– Поедем. Заросли здесь романтические. Приятно мимо них ехать. И жить среди них. Прямо графские развалины.

– Может, все же в баню?

– Хочешь в баню?

– Хочу.

– Не. Сейчас поедем отсюда. Давай еще кружок. Не скоро буду здесь еще, а может быть, и никогда. Поедем.

– Сам-то чей? Питерский?

– Кунцевский. Когда-то городок был, а теперь Москва зажрала. Засосала через метрополитен. У него кишки длинные. Внутри тепло, по стенкам картинки красивые.

– Ветки.

– Да нет кишки. Пропустит – и в отхожее место.

И я представил себе дерево, на котором вместо веток кишки. Они раскачивались на ветру и тянулись к проходящим по дороге и проплывающим по реке. На кишках присоски – станции…

Я прилег в своем штурманском кресле. Геннадий Федорович мягко тронул с места. Вот опять бассейн, общежития, канал, заправка, и именно тогда красный мяч мелькнул где-то справа, между каменных бараков. Их немцы пленные строили, вспомнилось некстати. Стены – снарядом не пробить. И все остальное соответствовало, но все же о мяче. Где он и откуда?

– А здесь, Гена, в футбол играют?

– В футбол везде играют. Не видал, что ли, объявление у тоннеля?

– Какое?

– Матч «Канонерец» – «Двина».

– То есть как?

– За что купил, за то и продаю.

– А давай-ка поле поищем.

Гена опять крутанул баранку. Поле долго искать не пришлось.

Мы попали на тренировку.

Уменьшенная поляна, бортики, лавки, пацаны высокие все, ладные, новенькая форменка. Я вышел из авто и стал наблюдать. Тренировочный процесс шел планово. В данный момент отрабатывалась игра головой парами. Мячи в количестве шести висели долго, направляемые целесообразными лбами. Техника у этого поколения на уровне. Смотри телевизор, утаптывай ковер искусственного газона, плети сеть интриг и комбинаций. Это не то, что на асфальте или на кочках бить и бежать. А раз в неделю ходить на взрослый футбол, потому что какая радость от телевизора, да еще и черно-белого? Минут через десять началась двусторонка. Был и тренер, мужик примерно моего возраста с блокнотом. Все по-взрослому. Подойти бы к мужику, поговорить, сесть рядом на лавочку и объяснить, что игра идет какая-то механическая и правильная, и нет в ней озорства и прыти. Да он, наверное, и сам знает. Вот и девки присели рядом. Поклонницы и боевые подруги пацанов из «Канонерца». Жива страна. Восемь на восемь, наверное. Хоть так. Дыр-дыр. В залах и на воздухе. Третья зона второй городской лиги. Но вот опять красный мяч покинул площадку, и за ним отправился парень с номером одиннадцать на майке. Хорошая форменка, у нас такой не было. Захотелось выйти на поляну и показать что-то самому. Ну хоть минуту. Приложиться по краснопузому. Пас отдать на опережение, по диагонали, а самому на подстраховку и дождаться, когда откатится, когда не ждут с этой стороны. Потом замах, уход влево и в дальний, от штанги внутрь. Сеточка. Отличная работа.

– Поедем, Гена. Кушать. Ты хочешь кушать?

– Смотря чего. Знаю одно место. Недорого.

– О деньгах не думай…

Мы въехали в туннель. Он сочился в трех местах. В мое время речь шла об одном, которое часто латали. О дивный мир, ты остался за спиной, на острове, я посетил тебя мимолетно и даже женщины той не помню, а она была. До Хранительницы очага были женщины, а потом – как обрезало…

При всей мерзости того, что называется рынком, кафешек достойных прибавилось. Гена недолго вел авто, и остановил машину на улице Большая Зеленина.

– «Сбербанк», – прочел я.

– Смотри левее.

– «Пироги и пиво». Ну что ж. Достойное название. Может, в ресторан? О деньгах не думай.

– У тебя день рождения, что ли?

– Это, Гена, в точку.

– Правда?

– Истинный крест.

– Ну… Ладно. Везде есть место подвигу.

Мы спустились в подвальчик. С десяток мест, половина занята. Живое пиво. На витрине симпатичные котлетки, запеканки, гарнирки, на другой – витаминный салат, винегрет и еще салат.

– Вам комплекс?

Шустрый молодец балагурил с посетителями и жонглировал тарелками. Явно знал лучшие дни.

Я огляделся. Была здесь и еще одна комнатка, примерно на четверых, и там кушал дядя в одиночестве.

– Нам можно там накрыть?

– То есть? – спросил молодец.

– Ну, покушать. Там…

– Так идите. Но прежде заказать нужно. Сто двадцать рублей комплекс. Если по сто пятьдесят выбираете сами из всего, что есть.

– Старинная маркетинговая стратегия.

– Приятно говорить с умным человеком.

– Одно живое пиво, одно мертвое.

– То есть пиво и графинчик?

– Он, родимый. Что там? Во. «Немирова». Бутылку.

– Я же за рулем, – вмешался Гена.

– А я тебе и не предлагаю. Ты есть что будешь?

– Комплекс.

– Солянка? Харчо?

– Харчо.

– И мне харчо. И рыбу. Вот ту. В кляре.

– Салатик?

– Все салатики. Кушать хочу.

– Все три?

– Три. Для начала. И чего там? Сок, чай?

– Рекомендую чай. Чаек у нас особенный.