Футбол
Шрифт:
Многое из того, что произносится во время матчей, говорится в шутку. В конце концов, есть немало игроков, которые годами соревнуются друг с другом на поле, и на этой почве у них развились своеобразные отношения, хотя в жизни они могут друг друга даже не знать. Существует взаимоуважение, которое помогает объяснить, почему я, например, смог собрать коллекцию маек одного игрока «Манчестер Юнайтед». Если кто-то из футболистов, с которыми у меня установилась такая связь, сфолил на мне, велик шанс, что я позволю ему поднять себя с газона, поскольку знаю, что он, должно быть, совершил это неумышленно. Если бы это сделал
Поведение игроков, однако, касается не только тех одиннадцати парней, что выходят на поле от каждой команды. У нас был менеджер, для которого физические контакты во время матча были своего рода садистским способом доказать что-то тренеру соперников, который был ему не по душе. Мы понимали, что в прошлом у нашего менеджера были какие-то трения с менеджером соперников, когда слышали от него фразы в духе: «Это очень важный матч», – хотя это было не так, или: «В субботу нам надо играть жестче», – хотя не нужно было, или даже: «У нас должок перед ними», – что попросту означало, что их менеджер ему не нравился. Мы кивали головами, но не уделяли много внимания предложенным инструкциям, потому что чувствовали, что мы футболисты высокого уровня, чтобы слепо ему доверять.
Несмотря на все это, отвечает за свои поступки игрок, и только игрок. Есть смягчающие обстоятельства, вроде повышенного градуса агрессии на поле или помутнения рассудка после излишне жестких подкатов и насмешливых комментариев, но игрок должен непременно нести ответственность за все произошедшее на поле. Несколько раз я смотрел на самого себя по ТВ и не узнавал себя в человеке, который напрочь утратил контроль над собой; такое иногда происходит, к сожалению. Если бы я только мог взять на вооружение подход, примененный моим партнером против одного сильного футболиста в рамках матча с его командой. Выбегая на поле к началу второго тайма, я спросил у него, в чем его секрет.
– Мы оба знаем одну девчонку, и я попросил ее сегодня прийти посмотреть матч, – ответил он.
– Ну и чего? – спросил я наивно.
– Ну, она сидит рядом с его женой.
Глава 10
Начало конца
Я не уверен: дело ли в том, что все намеренно пытаются разыграть меня, или в том, что, сойдя с пьедестала, я перестал казаться таким уж пуленепробиваемым, каким был когда-то. Я поднимаю этот вопрос, потому что в последнее время многие люди, включая друзей, членов семьи, коллег по цеху и тех представителей СМИ, с кем я познакомился за время своей карьеры, внезапно стали говорить мне, что, имея тот талант, что у меня есть, я должен был играть на самом высшем уровне и притом куда дольше.
Я ничего не имею против подобных суждений, если они сказаны по делу, но, по крайней мере, постарайтесь критиковать меня тогда, когда это уместно, а не когда я уже ничего не могу поделать, чтобы изменить ситуацию. Я не говорю, что я бы что-то сделал, потому что в глубине души я всегда сомневался в своем желании играть на высоком уровне, под светом софитов, и сомневался с тех пор, как стал футболистом. Всегда было что-то, что тянуло меня. Я не знаю, что именно. По сути, я даже не уверен, была ли это какая-то конкретная вещь. Может быть, все дело в том, что я попросту убедил себя, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на футбол.
Где-то раз в две недели я примерно по часу беседую со своим агентом. Среди моих любимых тем для разговора: если бы ты мог жить в любом месте мира и делать любую работу, что бы ты выбрал? (Виллу на холмах Ибицы, писательство, которым бы я занимался, попивая хорошее вино и закусывая хрустящим хлебом с ветчиной.) Что ждет футбол? (Создание Европейской суперлиги, вне всяких сомнений, вопрос лишь в том, когда ее запустят.) Почему это все еще работает? (После стольких лет общения с ним я до сих пор ни на шаг не приблизился к ответу на этот вопрос.)
В течение разговора мы переходим на более узкоспециальные темы. Как наша страна превратилась в такую помойку? (Благодаря огромному госдолгу.) Какой наилучший путь выхода из кризиса? (Более масштабный экспорт товаров.) Что творится в клубе, который он поддерживает? (Скверный менеджмент, недостаток средств.) Как вышло так, что я был более талантлив, чем все остальные его клиенты вместе взятые, но не сумел выжать из этого максимум?
Вопрос справедливый, но он не делает ответ на него сколько-нибудь проще. Когда что-то заканчивается, человек испытывает горечь разочарования, которое трансформируется в пять различных состояний, что вам подтвердит любой психолог:
Я играл на высшем уровне и получал десятки тысяч фунтов стерлингов в неделю. Один из клубов, на который я работал, сделал меня объектом рекордной трансферной сделки в своей истории. Несколько раз подряд я становился «Игроком года» (сделаю паузу в этом месте, чтобы насладиться аплодисментами). Я брал трофеи и играл против всех больших звезд, которых только способна предложить Премьер-лига. Но когда ситуация принимает серьезный оборот, ничего из перечисленного выше уже не берется в расчет.
Несколько лет назад, на пике своих финансовых возможностей, я обнаружил вдруг, что практически все хорошие вещи в моей жизни, ради которых я трудился, за какую-то ночь почти полностью исчезли стараниями самодовольного тренера, одолеваемого жаждой бахвальства. После одного матча Премьер-лиги у нас появились с ним разногласия – мы обменялись некоторыми репликами, как это бывает во всех раздевалках по всей стране, и обычно такие конфликты разрешаются легко и быстро одним рукопожатием. Но в этом случае все дошло до того, что тренер сделал меня козлом отпущения в глазах всех остальных.
С того самого момента я превратился в изгоя, я был вынужден тренироваться и переодеваться в раздевалке молодежного состава, мне запретили любое общение с прессой, меня даже есть заставляли в одиночестве, чтобы я никак не мог контактировать с первой командой. В тех редких случаях, когда я натыкался где-то на своих партнеров (даже если это была парковка тренировочного центра рано утром), я видел, равно как и ощущал, насколько некомфортно им находиться рядом со мной. Не потому, что я им не нравился; они просто были до дрожи напуганы, что их поймает менеджер или кто-то из его штаба, когда они будут беседовать с игроком, к которому все относятся так, словно он страдает от заразной болезни.