Шрифт:
– А на чем же я поеду?
Устраиваясь под кроватью, Люцифер кивнул в сторону стула и спокойно ответил:
– Возьми мою машину.
– Ясно, - едва не плача от разочарования и обиды, проговорил Лупцов. Ему вдруг открылся истинный смысл того, что происходит, и он вспомнил всю свою жизнь, которую прожил до катастрофы. Вся она пронеслась в его сознании за какое-то мгновение, и Лупцов одними губами несколько раз повторил: - Я Глупцов. Я Глупцов. Я Глупцов. После этого он тяжело поднялся с постели и, не спуская с чернявого
– Куда, идиот?!
– заорал чернявый.
– Ложись, та сторона простреливается.
– Да, да, - ответил Лупцов и вдруг изо всех сил принялся молотить ногами и руками в дверь.
– Откройте!
– кричал он.
– Сейчас же откройте! При этом он смотрел под кровать на Люцифера, а тот скалил гнилые осколки зубов и, прищурив один глаз, рассматривал в подзорную трубу ноги соседа по палате.
Дверь наконец открылась, и Лупцов чуть не вывалился наружу. Его подхватил санитар, впихнул обратно и матернувшись, рявкнул:
– Чего тебе?
– Я не хочу лежать с ним в одной палате. Он сумасшедший, - выпалил Лупцов.
– Ты на себя посмотри, - рассмеялся санитар.
– Ладно, будешь шуметь, получишь сульфы. Очнулся, засранец.
– Дверь захлопнулась, и чернявый, оторвавшись от подзорной трубы, насмешливо спросил:
– Ну, что, дурак, решился?
– На что?
– чувствуя себя совершенно разбитым и опустошенным, проговорил Лупцов.
– Да, собственно, на все, - просто ответил Люцифер.
Лупцов закрыл ладонями лицо, тяжело вздохнул и прошептал:
– Да.
– Хорошо, - сразу оживился Люцифер.
– Патроны по дороге купим.
– Он резво вынырнул из-под кровати и сел на стул.
11
Тяжелое нефритовое небо, темное на востоке и сильно разбеленное на западе, было совершенно пустым и безоблачным. В прозрачном, цвета прудовой воды, воздухе не было видно ни птицы, ни насекомого. Густые заросли плесени давно съели все неровности городского ландшафта, и местность напоминала холмистую степь с сочной луговой растительностью.
Автомобиль Люцифера по самые окна утопал в серебристо-голубом ворсе гигантского, фантастического ковра. Это была фешенебельная машина, с удобными кожанными сиденьями, открытым верхом и сдвоенным крупнокалиберным пулеметом, стволы которого торчали над бампером.
– Иди, садись за руль, - распорядился Люцифер, и Лупцов, не заставляя себя ждать, перепрыгнул через дверцу и упал прямо в объятия мягкого, как подушка, сиденья.
– Ну что, прорвемся?
– весело спросил чернявый, не спеша пробираясь назад к пулемету.
– Не бойся, Люцик, прорвемся, - сжав зубы, ответил Лупцов. Он бросил прощальный взгляд на мрачную железобетонную коробку монастыря и тихо добавил: - Ну, с богом!
Лупцов включил зажигание, завел мотор и, взревев, автомобиль рванулся вперед к заросшим плесенью, железным воротам. Не сбавляя скорости, Лупцов обернулся. На заднем сиденье важно восседал огромный черный
– Держись, Люци-ик!
– истошно заорал Лупцов и на большой скорости врезался в ворота. Металлическая громадина плавно, словно в рапиде, перелетела через машину и мягко погрузилась в плесень. Сзади послышались крики, затем автоматная очередь прошила бок автомобиля, но Лупцов резко повернул руль и лихо выскочил на дорогу.
Ехать на такой скорости было невообразимо приятно, ветер со свистом огибал ветровое стекло и завихрялся где-то у затылка водителя. Необыкновенное по остроте ощущение свободы распирало Лупцова изнутри. Одновременно ему хотелось и смеяться и плакать, руки у него тряслись от возбуждения, но какая-то заноза все же сидела в сердце, мешая до конца насладиться полетом.
Через какие-нибудь пятнадцать минут Лупцов влетел в знакомый населенный пункт. Он торопился и потому, не сбавляя скорости, проскочил всю эту небольшую деревушку, и только когда увидел дом из свежеошкуренных бревен, резко затормозил. На скользкой от плесени дороге автомобиль повело юзом, несколько раз развернуло и бросило на обочину. Машина врезалась багажником в забор, повалила его и только после этого встала.
– Ну что, Люцик, приехали?
– весело спросил Лупцов. Чернявый, вольготно развалившийся на заднем сиденье, сплюнул за борт и кивнул наверх.
– Посмотри, - сквозь зубы проговорил он.
Лупцов взглянул на небо и обомлел от страха: прямо на них с большой высоты пикировали две черные безобразные птицы.
– Ты же обещал!
– дрожащим голосом крикнул Лупцов. Чернявый пожал плечами и распахнул дверцу.
– Беги, может, ещё успеешь, - ответил он.
– Куда?
– выпрыгивая из машины, спросил Лупцов.
– Сам знаешь - в землю. Пора.
– В землю!
– с ненавистью бормотал Лупцов, убегая подальше от автомобиля. Он сдирал с себя на бегу одежду, нагибался, хватал руками плесень и запихивал в рот. Лупцов уже не оборачивался, знал, а скорее чувствовал, что Люцифер остался в машине или около нее. Он уже слышал шум погони - пронзительный свист - а потому прибавил скорость и начал петлять, как заяц.
Миновав огороды, Лупцов поскользнулся, упал и кубарем прокатился по мягкой, влажной плесени до самого спуска в овраг. Там он быстро поднялся, мгновенно нашел глазами то место, где уже однажды ему приходилось стоять, и бросился вперед по склону.
– Эй, ты!
– задыхаясь, кричал он на бегу.
– Я хочу тебе помочь! Слышишь, ты, жаба марсианская. Я поцелуюсь с тобой, я поцелую твою задницу...
Уже у самого края ямы Лупцов посмотрел вверх. Одна из черных птиц пикировала ему прямо на голову. И тут в метре от себя он услышал знакомый спасительный голос:
– Я здесь, Игорек. Я здесь.
Закрыв голову руками, Лупцов прыгнул.