Шрифт:
– Здесь вчера был погреб, - предельно четко выговаривая слова, тихо сказал он.
– Люцифер, вчера здесь был погреб.
– Как бы в подтверждение этого пес гавкнул и принялся деловито ходить по комнате, будто помогая человеку искать злосчастный подпол с продуктами.
– Боже мой!
– с отчаянием в голосе воскликнул Лупцов, да так громко, что Люцифер шарахнулся от него, а затем выскочил во двор.
– Если бы знать, что происходит! Катастрофа - да, я вижу её, вижу всех этих недоумков, чудовище в яме, плесень. Все это можно пощупать и даже попробовать на вкус. Оно никуда не исчезает, и я, худо-бедно, могу все же объяснить, что это такое.
– Лупцов бестолково бродил по комнате, дергал себя за волосы и причитал.
– Я не желаю сходить с ума. Если я вижу предмет, трогаю его, он должен находиться там, где я его оставил. Я хочу встретить смерть в здравом уме, хочу почувствовать, как умираю. Хотя бы на это я имею право?
Лупцов надел сапоги, схватил ружье и посреди комнаты едва не столкнулся с двумя бесплотными призраками, которые, не торопясь, пересекали комнату от двери к окну. Замерев на мгновение, Лупцов вдруг сорвался с места и выскочил на крыльцо.
Тяжелый нефритовый купол все так же возвышался над серебристо-голубой землей. За ночь плесень разрослась настолько, что деревья стали походить на гигантские грибы. Забор превратился в высокий мохнатый вал, а провода провисли под тяжестью плесени почти до самой земли и скорее напоминали праздничные гирлянды
На крыльце Лупцов остановился как вкопанный. Он перекинул двустволку из левой руки в правую, облизнул пересохшие губы и едва выговорил:
– Ты?
– Я, - развязно ответил чернявый. Он сидел на колченогом стуле посреди двора, утопая почти по самые колени в страшной плесени. Костюм его был того же цвета, что и серебристо-голубая зараза, мятый кургузый пиджачишко совершенно не имел пуговиц и был надет на голое тело.
– Люцифер?
– переспросил Лупцов.
– Да, это я, - услышав свое имя, надменно подтвердил усатый тип.
– Да убери ты свою пушку.
– А-а!
– вспомнил Лупцов и ткнул указательным пальцем в чернявого. Так это ты был вчера. Ясно. Значит, это ты морочишь мне голову?
– Брось молоть ерунду, - спокойно ответил чернявый.
– Давай лучше пока поболтаем до завтрака. Передохнем, так сказать. Кстати, ты не знаешь, кто эти люди в белом?
– Какие люди?
– спросил Лупцов.
– Привидения?
– Это привидения?
– удивился Люцифер.
– Они так неожиданно появляются. А у меня провалы в памяти - возраст, сам понимаешь. Все время забываю у них спросить, зачем они приходят. А после их исчезновения я всегда плохо себя чувствую - тело ломит и голова болит.
Лупцов терялся в догадках, куда делся его черный дог, и откуда появляется этот неприятный тип, называющий себя Люцифером. События принимали слишком необычный оборот. Казалось, привычный порядок вещей не просто нарушился, он лопнул, и образовавшуюся пустоту начали заполнять какие-то безумные мыслеформы, созданные коллективным воображением агонизирующего человечества.
Лупцов ещё некоторое время по инерции отвечал на вопросы чернявого, а затем, когда его изумление переросло в какой-то безотчетный ужас, когда он представил, как выглядит вся эта картина со стороны, он машинально нажал на рычажок. Разломив ружье надвое, Лупцов убедился, что патроны на месте и медленно взвел курки.
– Что ты все со своей пушкой возишься?
– раздраженно спросил Люцифер.
– Если уж тебе так хочется в кого-нибудь пальнуть, пойди и пристрели хотя бы одного призрака. Что они шляются по нашему дому?
Как и в первый раз глаза у чернявого сделались величиной с блюдца. Глядя в них, словно загипнотизированный, Лупцов сделал несколько шагов назад, ввалился в дом и тут же увидел две молочно-белые фигуры. Они стояли посреди комнаты, и зеленоватый солнечный луч проходил сквозь них, не задерживаясь, как если бы это были клубы табачного дыма.
Лупцов перешагнул через порог, быстро вскинул двустволку и нажал на оба курка. Два щелчка прозвучали почти одновременно, но выстрелов не последовало, зато в раскрытое кем-то окно влетела отвратительная черная птица и кинулась на Лупцова. Она остервенело лупила его огромными сильными крыльями по голове и пронзительно кричала каким-то истерическим бабьим голосом.
Не успев даже как следует испугаться, Лупцов отшвырнул в сторону бесполезное ружье, закрыл голову руками и вдруг ощутил страшный удар железным клювом в правое предплечье. Теряя от боли сознание, он ещё слышал какие-то вопли, далекие голоса и топот ног. Затем, постепенно шум начал стихать, и он почувствовал, как его куда-то несут, укладывают, и кто-то шепчет над ним, как заклинание: "Ви-та-ми-на-зин".
Прежде чем окончательно потерять сознание, Лупцов с трудом разлепил глаза и увидел прямо перед собой круглую красную физиономию, покрытую редкой вьюшейся порослью. Лицо плавало над ним, словно воздушный шар, разевало рот, и оттуда, будто мыльные пузыри, выкатывались непонятные буквосочетания: "Зи-на-зин-динь-динь".
– Торквемады на вас нет, - еле ворочая языком, прошептал Лупцов и провалился в бездну.
10.
Очнулся Лупцов ближе к вечеру совершенно разбитым. Перед самым пробуждением ему привиделось, будто лежит он на больничной койке в маленькой, похожей на склеп, камере, и сверху на него медленно опускается нечто бестелесное и бесформенное - облачко, в котором Лупцов угадал собственную душу. Едва он понял, что перед ним, как душа приобрела черты хлипкого, болезненного мужичка, напоминающего его самого, но словно бы раздавленного непомерной усталостью. Встретившись взглядом с Лупцовым, мужичок заметался, как перед загороженным входом, и Лупцов сурово спросил:
– Ты где шляешься?
– Там, - неопределенно махнул рукой мужичок и, смущаясь, добавил: Мир погиб. Человечества больше нет. Жизнь осталась только здесь. Нам лучше не выходить отсюда.
– Здесь?
– спросил Лупцов и обвел взглядом камеру.
– Это невозможно!
– У нас нет выбора, - тихо проговорила душа и, воспользовавшись негодованием Лупцова, серой крысой прошмыгнула в него. Сразу вслед за этим Лупцов почувствовал неподъемную тяжесть собственного тела, ломоту в суставах, тянущую головную боль и странную вибрацию, отвратительное дребезжание, которое в считанные секунды вычерпало из него остатки душевных сил.
Лупцов открыл глаза и понял, что лежит на кровати лицом вверх и смотрит в грязно-белый потолок. В комнате было светло, и свет, проникающий через маленькое окошко, был совершенно естественным, каким он и был до катастрофы.
Лупцов с большим трудом заставил себя перевернуться на бок и напротив увидел чернявого гражданина с усами. Тот спал на такой же анимичной койке с тумбочкой у изголовья, на которой стояла пораженная некрозом эмалированная кружка. Глаза у соседа по палате были прикрыты неплотно, отчего видны были края радужных оболочек, а изо рта на подушку вытекала мутная слюна.