Габриэль
Шрифт:
– Кстати, вы не назвали ещё своего имени, а разговаривать в лесу с незнакомым мужчиной, пусть даже он спас тебе жизнь… – спросила Элиза, будучи уже в седле.
– Джек.
– Джек и…?
– Джек. Просто Джек.
– Его имя было покрыто тайной… А я – Элиза.
– Элиза…?
– Вы – Джек, я – Элиза, – сказала она, не желая в отместку называть фамилию.
– Что вы делаете одна в лесу в столь ранний час?
– Прогуливаюсь.
– А вам не кажется, что одинокие прогулки в лесу – не совсем подходящее занятие для столь юной леди?
– Лично мне это занятие кажется более чем подходящим. К тому же я здесь живу.
– Прямо в лесу?
– Прямо за лесом. Это мои земли. Вернее, моих родителей. А вот что здесь делаете вы?
– Охочусь.
– Отец страшно не любит, когда кто-то охотится в его лесу, так что никому больше не говорите об этом.
– Я охочусь на своего врага.
– А он что, живёт в лесу?
– Нет, но путь к нему лежит через лес.
Они выехали из леса. Вдалеке показалась графская усадьба.
– Не желаете зайти в гости?
– Не имею чести быть представленным вашим родителям.
– Я это исправлю. К тому же они будут рады знакомству с тем, кто спас их единственную дочь.
– Как-нибудь в другой раз. Говорите, вы – единственная дочь Мак-Розов?
– Когда-то у меня был старший брат. Сейчас бы ему был двадцать один год.
– Был?
– Его похитили. Очень давно. Родители так и не смогли выйти на след похитителей.
– Мне очень жаль. Не смею вас больше задерживать, Элиза. Был счастлив с вами познакомиться.
– Я тоже.
– Вы часто прогуливаетесь в лесу?
– Практически каждый день.
– Тогда до встречи!
Он развернулся и быстро пошёл прочь.
Во дворе, как назло, не было ни души. Голова кружилась так, что, только собрав в кулак всю свою волю, Элизе удалось слезть с коня. Несколько раз она была на грани того, чтобы просто свалиться из седла на землю. К головокружению и боли прибавилась тошнота.
– Хорошо ж меня чертыхнуло, – прошептала она.
Надо было добраться до двери, а там уже по стеночке, по стеночке… Превозмогая боль и головокружение, Элиза, шатаясь, вошла в дом.
– Что с вами, барышня? – услышала она испуганный голос служанки.
– Удачный полёт с лошади на землю, – пробормотала Элиза.
Кто-то подхватил её на руки и понёс в комнату. Девушку уложили на диван в гостиной. Кто-то (она не видела, кто) расстегнул на ней платье, вытер мокрым полотенцем лицо, положил на голову мокрую тряпку.
Нюхательная соль привела Элизу в чувства. Она открыла глаза и увидела испуганное лицо матери.
– Слава богу, очнулась! Как ты, милая?
– Ничего, мама.
– Что случилось?
– Упала с лошади. Ничего страшного.
– Ничего страшного?! Ты могла убиться!
– Похоже, я убила костюм для верховой езды.
– Ты сама чудом осталась живой! О, господи!
– Ничего страшного, мама.
– Ничего страшного? Да на тебе лица нет!
– Значит, оно осталось в лесу.
– Приготовьте ванну и пошлите за доктором.
– Не надо доктора. Наш уважаемый эскулап страшнее любой болезни. Ты сама это говорила.
– Тебе нужен врач.
– Мне нужно немного полежать, и если уж тебе так не терпится позвать врача, пригласи лучше дядю Джеймса.
– Его не так просто найти, а ты ужасно выглядишь.
– Не слышала, чтобы падение с лошади кого-либо украшало.
Вбежал Габриэль.
– Элиза, милая, ты в порядке?
– Лучше не бывает, папа.
– Ты уже послала за врачом? – спросил он Кэт.
– Он закончит то, что не удалось тому гаду, который бросился под ноги Ланцелоту, – ответила за неё Элиза.
– На вас кто-то напал?
– Какой-то зверь испугал коня.
– Ванна готова, – сообщила служанка.
– Напиши, что мы никуда не едем, – сказала Кэт.
– Вы куда-то собирались? – поинтересовалась Элиза.
– Приехал герцог Артур – папин друг.
– Это тот, который чуть не отправил тебя к богу? – спросила она отца.
– Он самый.
– Не зря говорят, что иные друзья опасней любых врагов.
Элиза провалялась в постели чуть больше недели. Как это обычно и бывает, настоящая боль пришла только на следующий день и долго не хотела выпускать девушку из своих лап. К счастью, сонливости, которая в случае травмы головы является весьма тревожным симптомом, у девушки не было, а лучшим лекарством от сотрясения мозга всегда был покой.
Наконец, она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в путь.
– Мне надоело уже созерцать потолок собственной спальни, – ответила она сомневающимся в её готовности к путешествию родителям.
Когда впереди показался Корнуэльский замок (Мак-Розы ехали в открытом экипаже с откинутым верхом), у Габриэля защемило в груди. Слишком многое его связывало с этим местом, слишком много воспоминаний, как хороших, так и плохих, будил в его душе этот вид. Габриэль смотрел на замок, чувствуя, как в его душе просыпаются призраки былых времен.
Издалека замок выглядел таким же, как раньше, но вблизи от него веяло запустением. Нельзя сказать, чтобы его состояние стало значительно хуже за эти годы. Внешне он выглядел практически таким же, но душа этого места уже начала стариться. Не только люди, но и замки, города, государства и даже звёзды рождаются, взрослеют, стареют и умирают. Корнуэльский замок был стар.
Артур заметно постарел и раздался вширь. Живя размеренной семейной жизнью в солнечной Франции, он обзавелся солидным брюшком. Его седеющие волосы значительно поредели, а на лице стали заметны морщины.