Габриэль
Шрифт:
– Я знаю. Любовь проходит, тогда как ты можешь совершить то, что нельзя будет исправить.
– Ты так говоришь потому, что граф когда-то помешал жениться тебе!
– Ты глуп. Да, он не дал мне жениться и поступил совершенно правильно. Это я совершил самую большую ошибку и обречён раскаиваться всю свою жизнь. И я не хочу, чтобы ты тоже совершил подобную ошибку.
– Мы созданы друг для друга, отец.
– Нет.
– Я знаю.
– Ты ошибаешься. К тому же Элиза тебя не любит.
– Она меня полюбит, клянусь! Я сделаю всё возможное и невозможное.
– Вот этого я боюсь больше всего.
– Но почему ты не хочешь, чтобы я был счастлив?!
– Это ты мечтаешь лишиться счастья! Поверь, беды и горести очень часто подстерегают нас, облачившись в костюм удачи.
– Я не понимаю тебя, отец.
– Это потому, сынок, что я руководствуюсь вещами, о которых тебе лучше никогда не узнать.
Дома у Элизы был разговор с матерью.
– Ты заметила, как на тебя смотрит Ричард? – спросила ласково Кэт.
– Думаю, это не заметил бы только слепой.
– Он тебя любит.
– Ничем не могу ему помочь.
– Вряд ли ты найдёшь более подходящего мужа.
– Подходящего для чего, мама?
– Подумай. Нам с отцом не хотелось бы, чтобы ты ему отказала.
– Для меня он друг, но не больше.
– Твой отец когда-то тоже для меня был не больше, чем друг. Однако мы прожили с ним более двадцати лет в любви и согласии.
– Вот именно, мама, в любви и согласии.
– Поверь, Элиза, я лучше тебя разбираюсь в этих вещах.
– Тогда зачем ты об этом со мной говоришь?
– Уверена, Ричард скоро попросит твоей руки.
– Моё мнение уже не в счёт?
– Никто силой не собирается выдавать тебя замуж.
– Надеюсь.
– Но я бы хотела, чтобы ты хорошенько подумала, прежде чем сказать ему «нет».
– Я уже всё хорошенько обдумала.
– И, пожалуйста, не будь с ним излишне резка.
– Мама!
– Вот ты скажи мне, почему именно те, кто хочет для тебя счастья, не останавливаются перед тем, чтобы причинить тебе боль, причём исключительно ради тебя? Почему они думают, что знают рецепт всеобщего счастья, даже тогда, когда сами бывают счастливыми далеко не всегда, а стоит им заявить, что у тебя другое, своё понимание счастья, а от их рецепта тебя просто тошнит, они тут же выходят из себя и начинают кричать о неблагодарности, глупости и дурном воспитании? Почему люди не понимают, что их счастье для другого может быть хуже горькой редьки? – вопрошала Элиза Ланцелота, который сочувственно её слушал и изредка кивал головой. Ответов у коня не было.
– Сударыня чем-то опечалена? – услышала она знакомый голос.
Сердце девушки забилось часто-часто. Это был Он, её лесной незнакомец, приближение которого она не заметила, увлёкшись разговором с конём. На этот раз он был верхом на коне.
– Моя история стара как мир, а вы что, всё это время оставались в лесу?
– Сегодня я здесь, чтобы ещё раз увидеть вас, – ответил ей Джек, – вижу, ваше здоровье пришло в норму.
– Вам не откажешь в наблюдательности.
– Вы так и не ответили, в чём причина вашей печали.
– Меня хотят отдать замуж за сына герцога.
– Прекрасный выбор. Правда, он не богат, зато знатен. Единственный сын и всё такое.
– Он добрый, красивый, милый… Родители в нём души не чают. Для них он как родной сын, тем более что они с моим братом ровесники.
– Это с тем, который пропал?
– С тем самым.
– Вот видите.
– Да, но я не хочу за него замуж!
– А как же дочернее послушание?
– А я и не хочу быть послушной дочерью. Почему-то они думают, что лучше меня знают, отчего я буду счастлива.
– Родители в своей дальновидности привыкли учитывать всё, кроме того, что их дети – живые люди, и что для их счастья одних денег и положения в обществе мало.
– И ведь мои родители действительно меня любят, а я люблю их, но они даже не пытаются меня понять. А мне, кроме как Ланцелоту, некому даже пожаловаться.
– Но ведь сейчас вы жалуетесь мне.
– Вы не считаетесь.
– Понятно, меня вы даже за лошадь не считаете.
– За лошадь я вас действительно не считаю. К тому же сегодня вы здесь, а завтра…
– Всё зависит от вас. Только скажите, и завтра я буду ждать вас на том же самом месте.
– Что я должна для этого сказать? Произнести какое-нибудь волшебное заклинание?
– Мне нужно знать, что моё общество для вас не обременительно.
– Ничуть. Наоборот…
– Тогда я весь к вашим услугам.
– Как ваша охота?
– Как в театре.
– Не поняла. Вы что, поёте или читаете монолог, прежде чем спустить курок, или стреляете по зрителям со сцены?
– Вы угадали.
– Вы нашли того, кого искали?
– Нашёл, но мой враг оказался близким человеком тому, кто мне дорог.
– И что?
– Не знаю.
– Подождите, но как это может быть?
– Я искал человека, который убил моего отца, а когда нашёл, понял, что его смерть принесёт страдания очень дорогому мне существу.
– И что вы собираетесь делать?
– Даже и не знаю.
Домой Элиза вернулась счастливой. Она ещё не понимала всех причин своей радости, но у неё была тайна, своя собственная тайна, как у героинь любимых романов. Весь день она словно порхала по дому, а едва пришло утро, отправилась верхом в лес.
Молодые начали встречаться каждый день. Вскоре они поняли, что любят друг друга. Покров тайны придавал их любви особый оттенок романтики, отчего она казалась им ещё более желанной. С каждым днём Элиза всё больше времени проводила в лесу. Так прошло несколько счастливых недель, наполненных романтической, нежной любовью. Влюблённые не позволяли себе заходить дальше объятий и поцелуев, но с каждым днём их ласки становились всё более страстными и смелыми.
Иногда Джек рассказывал о себе.