Гадес
Шрифт:
Квентина Кинтеля, директора приготовительной школы Мелман, Джастин отнес именно к такой категории ученых. В пасть к хищнику он явно не полезет. Впрочем, он вполне подпадает и под еще одну категорию — вонючих зазнаек.
Джастин сидел в кабинете, где по стенам выстроились стеллажи с книгами, и с застывшей улыбкой слушал, как директор Кинтель вещает о высоких требованиях и безупречной репутации их учебного заведения. Потом он пустился перечислять выдающихся выпускников, вышедших из стен школы за девяносто восемь лет ее существования. Стоит ли говорить, что на протяжении этих лет поступали в нее лишь самые лучшие и достойные. Внимая мужчине в твидовом
— Да, вы правы, школа действительно впечатляет, — перебил он.
Директор просиял.
— Благодарю!
— Как давно вы здесь работаете?
— Забавно… Меня постоянно об этом спрашивают и часто в тех же самых словах. Но я бы не назвал то, что я здесь делаю, работой. Это, скорее, большая честь для меня.
— Хорошо, — исправился Джастин, — как давно вы имеете честь отвечать за жизнь и учебное расписание тех, кто имел честь сюда поступить?
Директор Кинтель сузил глаза, одновременно поражаясь, как Джастину удалась такая витиеватая формулировка, и подозревая, что здесь кроется какой-то подвох. Но поскольку ни слова, ни интонация не вызывали возражений, пришлось отвечать.
— Меня назначили директором три года назад. Самым молодым за всю историю школы.
— Мои поздравления! Однако в таком случае меня интересует более раннее время.
— Какое именно?
— Когда в школе имел честь учиться Эван Хармон.
— Эван Хармон? — Директору явно стало не по себе. — А разве он… То есть он ведь…
— Да, его убили.
— Поэтому вы здесь?
— Именно.
— Но… с тех пор как он учился в Мелмане, прошло лет двадцать с лишним.
— Я знаю.
— Тогда не вижу, чем могу быть вам полезен.
— У вас ведь хранятся личные дела учащихся?
— Разумеется.
— И там помимо оценок есть и другие сведения — о внешкольных занятиях, о наказаниях, о происшествиях, привлекших внимание педагогов?
— Да.
— Тогда я хотел бы взглянуть на личное дело Эвана Хармона.
Директор Кинтель неловко поерзал в кресле.
— Боюсь… я вашу просьбу выполнить не смогу.
— Может быть, кто-то еще подскажет, где найти документы?
Кинтель не сдержался и пристыдил Джастина укоризненным взглядом, как нашкодившего щенка.
— Я прекрасно знаю, где документы. Но доступ к ним ограничен.
— Да, я понял. Это большая честь.
— Прискорбно, что моя преданность Мелману стала в ваших глазах поводом для насмешек. Но, боюсь, мы не можем позволить первому встречному рыться в личных делах.
— Я, если на то пошло, не первый встречный. Я служу в полиции города Провиденса, штат Род-Айленд, и веду расследование в тесном сотрудничестве с ФБР.
— Не понимаю, что это меняет.
— Тогда давайте я вам объясню. — Джастин наклонился поближе к директору, опираясь обеими руками на столешницу красного дерева. — Я знаю о заведениях вроде вашего не понаслышке.
И он назвал школу в Нью-Гэмпшире, где учился сам, — заведение еще престижнее Мелмана, с еще более высокими требованиями. Директор не смог сдержать изумления.
— Да, я понимаю, странно, что такая альма-матер вдруг породила копа. На самом деле даже двух, хотя вы можете возразить, что второй — не какой-нибудь там обычный коп, а вторая по величине шишка в ЦРУ.
Джастин с милой улыбкой наблюдал, как Кинтель нажимает кнопку интеркома, чтобы вызвать секретаря. Когда в микрофоне послышался его голос, директор велел:
— Робби, будьте так добры, принесите копию личного дела Эвана Хармона. Всю целиком. Он учился у нас в начале восьмидесятых.
Директор откинулся в кресле, без улыбки глядя на Джастина. Через несколько минут дверь открылась, впустив стройного, подтянутого юношу с большим коричневым конвертом. Он хотел было отдать его директору, но Кинтель кивком указал на Джастина, которому секретарь немедленно и вручил конверт.
Джастин быстро просмотрел содержимое и нахмурился.
— Здесь не все.
— Это исключено! — возразил Кинтель.
— Эван Хармон ушел из вашей школы, когда ему было пятнадцать. Последние два с половиной года он учился в Мэддене.
— И что?
— Здесь ни слова о том, почему он ушел. Не хватает двух страниц, и нумерация сбита. Зато вложено рукописное примечание о переводе в другую школу. Но это не оригинал приказа.
— Если больше там ничего нет, значит, это все.
— Нет ни одной записи за последние полгода его пребывания в школе.
— Папка старая… Наверное, тогда дела учеников велись не так тщательно, как сейчас.
— Или документы подчистили.
Директор Кинтель промолчал, из чего можно было заключить, что обвинение его не оскорбило.
— Есть в школе учителя, которые застали Эвана Хармона?
— Не знаю.
Джастин встал с кресла.
— Послушайте, у меня нет времени играть в ваши игры. Поэтому давайте уясним раз и навсегда: я могу серьезно осложнить вам жизнь. Я не шутил насчет судебного ордера. Если мне придется закрыть школу, я закрою, не сомневайтесь. А вам я начну являться в кошмарах. Будете чистить зубы поутру и вместо своего отражения в зеркале увидите мое. Так что, если вы за всю свою честную службу здесь прикарманили больше пяти долларов, ответьте на мой вопрос и расстанемся по-хорошему.
Кинтель не стал раздумывать.
— Лесли Бурхам. Мисс Бурхам работает здесь больше тридцати лет. А еще Винс Эллерби. Заведует кафедрой математики.
— И с какого времени он работает?
— Преподает около восьми лет. Но в восьмидесятых он у нас учился. Наверняка был знаком с мистером Хармоном.
— И все?
— Да. Больше из тех времен у нас никого нет.
— Где я могу их найти?
— Мисс Бурхам в отпуске, уехала в Турцию. Вернется не раньше чем недели через три.
— Великолепно! А Винс Эллерби?