Галерея «Максим»
Шрифт:
– Здравствуй, Илья Сергеевич. – Голос у Белозерского звучал, как всегда, благодушно, однако Илья за десять лет сотрудничества с ним уже прекрасно понял, насколько обманчиво это впечатление. – Ну, как дела твои?
– Спасибо, вашими молитвами, – отвечал Илья. Последнее время он почему-то часто стал пользоваться этой фразой из бабушкиного лексикона.
– Не передумал еще? Может, все-таки заключишь со мной новый контракт?
– Анатолий Владимирович, – вздохнул Илья, – ну сколько же можно об этом говорить? Вы знаете, насколько я вам признателен за все то, что вы для меня сделали, но…
– Ладно, ладно, – рассмеялся собеседник. – Помню я все наши разговоры. Так просто, на всякий случай спросил, может, ты передумал… В общем, проехали. Дело у меня к тебе.
– Я вас слушаю. – Илья присел на банкетку для надевания обуви, догадываясь, что разговор может затянуться.
– Помнишь, у тебя когда-то директором была некая Николаева… Мария, кажется?
– Марина, – машинально поправил Илья. – Конечно, прекрасно помню.
– Вы с ней вроде друзья, насколько я знаю?
Илья замялся:
– Ну… Были хорошими друзьями, да. Но теперь несколько разошлись.
– Тут такое дело, Илья Сергеевич… В общем, эта Марина недавно дала интервью журналистам и заявила, что последние годы только и делала, что разыскивала твои малоизвестные картины. Ранние, те, что ты когда-то кому-то дарил, ну и так далее. Как ты думаешь, много ли этого добра она может нарыть?
– Надо подумать… – Илья почесал переносицу. – Институтские работы считать?
– И школьные тоже.
– Ну… Тогда я даже не знаю… Много, наверное. Но Анатолий Владимирович, разве это может быть кому-то интересно? Это же просто ученическая мазня…
– Ты не забывай, Илюша, что я из тебя сделал не просто большого, а великого художника! – В голосе Белозерского зазвучали металлические нотки. – Ты хоть сам-то знаешь, сколько стоят твои картины?
– У меня для этого есть Гуля, – усмехнулся Илья. – Цифры – это ее дело, а мое – кисти и краски.
– Ну так спроси у Гули, она тебе скажет… Да, ранние работы стоят дешевле, но это все равно работы Ильи Емельянова. И потом, насколько я понял, речь идет не только о школярской мазне. Помнишь такие картины, как «Осенний пейзаж» и «Подснежник»? Марина утверждает, что они у нее.
– Да, такое вполне может быть…
Илья смутно припоминал, что из Испании, куда они ездили к этому олигарху (как его, Афанасьеву, что ли, который еще вынудил его продать «Ладошку»), картины забирала Марина. И действительно вроде бы привезла ему не все. «Пиковую даму» и «Камиллу» она точно ему вернула. А вот остальные действительно могли остаться и у нее.
– В общем, я связывался с ней, – продолжал Белозерский. – Предложил продать все картины мне, назначил хорошую цену. Но она отказалась, представляешь?
– Да, это на нее похоже…
– Слушай, Илья Сергеевич, может, ты с ней поболтаешь на эту тему? Уговоришь, так сказать, по старой дружбе, а?
Илья снова замялся. Почему-то каждый раз, когда нужно было отказать кому-то, он всегда ощущал неловкость. И постоянно ругал себя за это. Стыдно сказать, полвека на свете прожил, а так и не научился говорить «нет».
– Я попробую, Анатолий Владимирович, – выдавил он из себя наконец. – Но обещать ничего не могу. Все-таки мы уже давно не общаемся.
Закончив разговор с Белозерским, он заглянул в кухню, где Лена хлопотала уже с самого утра – к обеду они ждали в гости Славу Буковского.
– Я на запах пришел, – заявил Илья. Действительно, ароматы по всей квартире стояли просто головокружительные.
– Ну, так уж и быть, возьми пирожок, – Лена кивнула на большое блюдо, покрытое полотенцем.
Илья не заставил себя упрашивать, тут же присел к столу и с удовольствием вонзил зубы в румяное тесто.
– Все-таки такой еды, как дома, ни в каком ресторане не подадут, – констатировал он. – Эх, жалко, ребят дома нет…
– Да уж, – засмеялась Лена, перемешивая салат. – Максимка бы сейчас уже наверняка половину пирожков с мясом умял. А Машка бы всю вишню из начинки потаскала… Ладно, что-то мне подсказывает, что у Кати в гостях они с голоду не умрут.
– Да уж, на Вашековой стряпне оголодать трудно, – согласился Илья. – Аленушка, но я что-то до сих пор никак не могу понять, почему Катя так внезапно вызвала их к себе. Прямо за два дня ты собрала ребят и отправила…
– Да там у них погода хорошая, – отвечала Лена, не поднимая головы от салата. – Весна уже настоящая… Вот я и подумала: а почему бы и нет? Пусть ребята отдохнут, свежим воздухом подышат. Я бы сама с ними поехала, да не могу, у меня скоро опять съемки начнутся. Ну вот, все готово, пойду переоденусь.
Слава, как всегда, был пунктуален, он прибыл ровно в пять минут четвертого. Поцеловал Лену, вручив ей огромный букет темно-красных роз со стеблем не меньше метра длиной, обнял Илью, похлопал его по плечу.
– Держи, старик! Твой любимый, – проговорил он, отдавая другу бутылку коньяка «Курвуазье». – А что-то мелких не видно, куда они попрятались?
– Мелкие у нас отдыхать уехали, – отвечала Лена, опуская лицо в цветы и с удовольствием вдыхая аромат. – Надо же, привозные, а как пахнут!
– Постой, как же это? Разве у них уже начались каникулы?
– Нет, до них еще неделя. Но ничего страшного, отдохнут подольше. Не думаю, что они пропустят нечто важное. Все равно перед каникулами в школе уже никакого нового материала не дают, только контрольные устраивают.
– Вот ведь повезло ребятам с родителями! – засмеялся гость. – Если б моя мама в свое время так говорила: «Не ходи, сынок, в школу, что там делать на этих контрольных? Съезди-ка лучше отдохни!» И далеко вы их отправили-то?