Галерные рабы его величества султана
Шрифт:
— Значит, ты не любишь московского государя?
— Не то чтобы, господин. Но, коли он такое в своем царстве допускает, когда с холопов три шкуры дерут, то чего мне о его деле радеть? Пусть ему служат те, кому он льготит. А тебе я буду служить, господин.
— Хорошо, Минка. Я верю тебе. Я умею видеть людей. И знаю, что ты не врешь сейчас!
— Ей-ей не вру.
— В твоих глазах горит ненависть.
— А, господин. Хоть и каялся я во грехах недавно. Но теперь, ежели снова довелось бы противу дворян и бояр идти — пошел бы. Прикажи меня освободить.
— Сейчас тебя бросят в каземат, где сидят твои товарищи по веслу Федор и Мятелев и Василий Ржев. Будешь слушать и про все говорить мне. Понял?
— А чего не понять, эфенди. Все сделаю, как скажешь!
Судьба Минки Иванова решилась….
Варшава: резиденция короля Речи Посполитой Яна II Казимира
Король Ян Казимир стал сдавать. Он сильно постарел за последний год и на его лице появились многочисленные морщины. Бремя государственных забот старило его.
Не в добрый час наследовал он корону, и никак ему не удавалось уладить все дела и заткнуть глотки своим многочисленным недоброжелателям. Пан Николай Цвилиховский был как всегда рядом со своим повелителем.
— Договор с новым королем Швеции Карлом XI в Оливе подписан, ваше величество. Это ваша личная удача.
— Карл XI еще ребенок, пан Никола. За него думают мудрые советники. В Швеции они еще есть. Да и не удача это вовсе. Я уступил Швеции Ливонию и окончательно отказался от прав на шведский трон. Хотя имею на него прав больше чем нынешний король.
— Ливония уступлена Швеции лишь формально, мой король. Мы еще вернем свое. Сейчас главное война с московитами.
— Ты прав, пан Никола. Прав. Русский царь Алексей по-прежнему теснит нас в Украине, несмотря на нашу победу под Конотопом. И отречение гетмана Выговского ничего нам не дало. Юрий стал верным слугой Москвы.
— Это временно, государь. Смею вас уверить. Временно. Скоро он примет нашу сторону и на условиях гораздо более выгодных для нас, чем это сделал умный Выговский.
— Но пока он отдал Украину Московскому царю. Многие шляхтичи меня в том винят! Теперь они смет говорить, что отставка Выговского была ошибкой. Будто не они, а я не захотели утверждать гадячский договор! Плох он был для них! Никола, если бы ты знал, как я устал быть королем этой страны! Один рокош* (*рокош- буквально бунт против короля. Официальное восстание вельмож против своего монарха, на которое польская шляхта имела право) Любомирского чего стоит. Они поднялись против меня! Есть ли мера неблагодарности магнатов!
— Мы снова возьмем свое, государь. Мир со Швецией заключен. И все силы вашей армии можно бросить против московитов, ваше величество. С нами в союзе выступят и хан крымский и султан турецкий. Мы сумеем отвоевать Украину у московского царя и вернуть все, что было потеряно. И тогда шляхта признает ваши заслуги, и ваши права как короля будут расширены!
— Ах, пан Никола! Мы уже не раз пытались их расширить. И что получалось?
Король махнул рукой. Цвилиховского в последнее время беспокоило настроение Яна Казимира. Он все больше впадал в апатию и все чаше говорил об отречении от трона. Орден Иезуитов был заинтересован, чтобы он оставался королем. И Цвилиховский получил вполне определенные распоряжения по этому поводу.
— Счастье государя переменчиво, ваше величество. Сегодня нам тяжело, но завтра тяжело будет нашим врагам.
— Счастье есть у многих государей, но только не у короля Речи Посполитой. У нас правит Сейм и шляхта, а не король. Это у Московского царя есть счастье. У хана Крымского есть счастье. А ведь я мог бы быть королем Швеции. А здесь, сколько сил потратил мой брат король Владислав IV на укрепление королевской власти. Сколько у него было планов и задумок полезных. Но он умер и так ничего и не свершил. С 1648 года, черного для Польши, я король. И что я сделал за эти 12 лет на троне? Подумай и скажи, Никола, что?
— Многое, ваше величество. Война с казаками. Зборовский мир. Белоцерковский мир. Все это ваши заслуги. Война со Швецией. Вы отстояли отчизну от врагов. Без вас сама Речь Посполита могла бы погибнуть.
Король покачал головой. Ян-Казимир все больше и больше видел тщету своего царствования.
— Что доносят наши агенты? — Ян-Казимир перешел на другую тему.
— Полковник Криса, наш эмиссар, был принят генеральным хорунжим Войска Запорожского Яном Яненченко.
— Я про это уже знаю. Сам Хмельницкий его не принял. Боится московских соглядатаев.
— Яненченко наш сторонник, как и многие полковники. Полковник Павел Тетеря ручается за него. А гетман Юрий прислушивается к его мнению. Яненченко муж его сестры.
— Но сейчас он нам не много чем может помочь.
— Отчего, пан круль, так думает? — с хитрой улыбкой завил Цвилиховский. — Яненченко многое может сделать для нас.
— Что же? Заставит гетмана Юрия помогать моим войскам?
— Пока нет. Но он может заставить гетмана Юрия не помогать и московитам. Пусть себе медлит. От той его медлительности для нас большая польза. Тем более что пан Чарнецкий уже отбыл в войска.
— Да. Пан Стефан медлить не станет. А ты уже выяснил, кто из моего окружения служит московскому царю, пан Никола?
— Такого человека нет, мой круль.
— Нет, есть, пан Никола. При дворе московского царя слишком много знают из того, что происходит здесь!
— Для того чтобы знать это не нужно человека в вашем окружении, государь. Московский наверняка имеет своих людей среди шляхты и в Варшаве и в Кракове.