Галерные рабы
Шрифт:
Каждый день китаец и негр прыгали и бегали на месте по часу, Сафонка был вынужден скакать козлом вместе с ними, так как цепь не позволяла ему лентяйничать. Надсмотрщик поперва рычал волком, ощеривался, замахивался бичом. Со временем привык.
— Я вас продолжать учить бить ногами и руками, — сказал Хуа. И через час предложил запыхавшимся, вспотевшим спутникам: — Еще купаться, потом искать дров для костра.
Собранные сучья, выброшенные на берег палки и доски китаец разрубал ребром ладони, удостоверившись, что они высохли на солнце.
— Мокрые гнуться, не ломаться, — объяснил он и с видимым удовольствием перешиб доску толщиной в человеческую руку. Все вокруг смотрели, разинув рты.
— Все-таки каждая легенда порождена явью! — задумчиво сказал Искандар. — Года четыре назад я купил раба из племени киргизов. Он пел мне песни о великом воителе Манасе. В одной из них говорилось о странных людях, живших на границах страны Хань, у которых на месте рук торчали сабли. Саблерукие воевали с Манасом, потом подружились с киргизами и в союзе с ними сражались против ханьских войск. Я думал, это сказка. Оказывается, саблерукие существуют на самом деле…
— Это может быть братья-монахи из Тибета, высоких гор на севере Поднебесной, — наморщил лоб Хуа То. — Там есть много буддийских монастырей, где изучать цюань-шу. Императорские армии часто нападать на них.
Глаза Искандара загорелись, словно у голодного тигра при виде лани.
— Ты мне никогда об этом не говорил! Расскажи-ка подробнее.
Сафонка вздохнул про себя: всем хорош Искандар, да вот на войне помешался. Только о ней и глаголет. Выдоил воинские познания из меня и всех остальных рабов, которые хоть чуть-чуть могли с ним объясняться. Даже у Джумбо выпытывал, как сражаются его соплеменники, хотя, казалось бы, чему такой ученый муж способен научиться у дикаря? К Хуа То вовсе присосался, как клещ. И ведь умеет разговорить молчаливого китайца, ловко горячит его, втягивает в спор и заставляет рассказывать.
— Я не знать об этих войнах ничего… И я тебе уже все говорил, что знал и читал…
— Давай побеседуем о Безногом Суне… [202]
— Авторе военного трактата «У-цзы»?
— Ты меня не путай! Эту книгу написал теоретик У Ци. [203] Перу Сунь У принадлежит трактат «Законы войны». В нем две части. Первая — «шесть тактик» — излагает общие правила ведения боевых действий. Там много мудрых мыслей, годных полководцу во все времена. «Знай противника, знай себя — на сто сражений будет сто побед». Прекрасно сказано! А вот вторая часть трактата — «Восемь расположений», по-моему, глупость. Позиции дракона, змеи, тигра, птицы… Слишком все устарело, слишком негибко. Расположение армии должно зависеть от особенностей местности, сил противника, состава собственного войска. Нельзя сводить его к ограниченному числу построений, годных на все времена и во всех условиях…
202
Прозвище Сунь У (конец VI — начало V в до н. э.) известного полководца и стратега древности, военного теоретика.
203
Жил в 440–381 гг. до н. э.
— Ты уже лучше меня рассказал о Безногом Суне! Что же нового хотеть узнать?
— Вспомни свою собственную историю о некоем Чжао Гуа, досконально изучившем все военные трактаты и хваставшем, что ему нет равных в науке бранной. В первой же битве этот неопытный и самонадеянный военачальник был разбит и погиб… И еще. Шэ Цзыгао так любил драконов, что увешал их изображениями весь дом. Когда же увидел настоящего, перепугался насмерть…
Китаец чуть не взлетел на воздух от расперших его, словно плавательный пузырь рыбу, гордости и самодовольства. Как быстро Искандар усваивает его уроки! Хороший ученик — заслуга учителя. Нецивилизованный варвар, впитавший мудрость ханьского народа быстрее, чем губка воду, — двойная заслуга. Искандар в одном из своих прежних воплощений явно был ханьцем, да за какие-то грехи его душа переселилась в тело европейца-хусци…
— И что?
— Не стоит ли в этом списке на третьем месте имя Сунь У?
Невозмутимый Хуа вспыхнул, как порох:
— Как сметь ты принижать великое имя! Сунь уродился в княжестве Ци, обучался военной стратегии вместе с злокозненным Пан Цзюанем. Став полководцем княжества Вэй, Пань начал завидовать талантам Суня. Он хитростью вызвал соперника в землю Вэй, оклеветал его, отрубил обе ноги и сделал клеймо на лице. Эта позорная казнь называться «бинь», потому прозвище Сунь Бинь — Безногий. В то время в княжестве Вэй находился посланник княжества Ци, который забрал калеку с собой. Князь Ци сделал увечного своим военачальником. Когда началась война между этими государствами. Сунь У окружил армию противника. Обреченный Пан Цзюань покончил с собой, а Сунь прославился на всю Поднебесную. Ты хороший полководец, но перед Бинем ты есть волк передо львом!
— У меня все впереди, Хуа То, мои войны, войны будущего, только начинаются…
— А какие они будут? — воспользовался моментом Сафонка, не упускавший случая подучиться у Искандара.
— Воинское снаряжение становится все сложнее, солдатам все труднее обучаться им владеть. Значит, пришел срок небольших постоянных армий, уходит время огромных войск, собранных на определенный период из разномастных дружин, ополчений, племенных отрядов. Наемники Запада в конце концов пересилят армады Востока. Исход битв решит европейский огненный бой, а не азиатские сабля с пикой. Ядра и пули сделают бесполезными щиты и брони. Наемные армии придется постоянно кормить, значит, нужно изменить способы их снабжения продовольствием. Кто не примет новых веяний — погибнет.
— А на море что изменится?
— До сих пор все морские баталии были зеркальным отражением сухопутных. Саламинское сражение греков с персами, единоборство Рима и Карфагена в Средиземноморье, разгром Помпеем и Цезарем средиземноморских пиратов, битва при Акциуме, где флотоводцы Октавиана повергли в прах эскадры Антония и Клеопатры, — это схватки пехотинцев на палубах. Тараны, катапульты, горящие стрелы были только вспомогательными средствами. За тысячелетия единственным серьезным новшеством стал «ворон» — перекидной мостик, изобретенный римлянами. Он врезался в палубу неприятельского судна, мешая ему маневрировать. По «ворону» атаковали легионеры. Он принес латинянам победу в первой Пунической войне. Но и «ворон» лишь способствовал абордажам.
Шагом вперед стало изобретение «греческого огня», избавившего Византию от славянских лодий и арабских «гурабов» — боевых галер. В Столетней войне между французами и англичанами впервые заговорили во весь свой громкий голос пушки. И тем не менее великие морские сражения недавнего прошлого мало чем отличались от корабельных битв далекой древности. Поражения, нанесенные христианским флотам берберийским пиратским султаном Аруджем у острова Пеньон, его братом и преемником — знаменитым Хайраддином Барбароссой в заливе Превизо в 1538 году и в самой грандиозной морской баталии всех времен и народов под Алжиром три года спустя, реванш испанцев над турками у Лепанто в 1571 году, бесчисленные схватки османов с европейцами у берегов Индии — везде ставка делалась на весла и абордажи, а не на паруса и артиллерийский обстрел.
Но вот в 1588 году от Рождества Христова в единоборстве английского флота с испанской Великой Армадой парусные корабли, оснащенные пушками, наконец-то проявили себя. Отныне главенство на море захватит артиллерия.
Я задумал невиданные доселе суда — пловучие крепости. Могучие, сделанные из самого прочного дерева — мореного дуба, да еще закрытые броней в уязвимых местах. И на палубах размещу множество огромных кароннад, стреляющих раскаленными ядрами! Большие корабли есть и сейчас, но артиллерия на них мелкокалиберная, годная лишь для уничтожения людей и повреждения такелажа. Мои пловучие крепости будут топить суда противника, разрушая корпуса, поджигать, а не захватывать их! И они будут маневрировать на ветре, а не сцепляться в абордажных схватках с опущенными парусами! Я буду первым, кто их создаст!