Галерные рабы
Шрифт:
— Первым ты не быть! Такие водные крепости уже есть. И такая морская тактика тоже есть, — с некоторым злорадством сказал Хуа.
— Какой же гений ухитрился обогнать меня? — недоверчиво взволновался Искандар.
— Его звать Ли Сунсин. [204] Он из королевства Чаосянь, что на юге от Хань. Мнимый царь страны Япония, которую вы называть Сипанго, Лин Сюцзы [205] поднялся из невольников, похитил престол и завоевал 36 областей, впервые за столетия объединил Островное царство. Проведав, что Чаосянь приготовлена слабо, он порознь отправил военачальников, которые с флотом от острова Думайдао пришли к городу Фушани, разбили чаосяньскую армию и вступили в столицу. Почти все восемь областей завоеваны были. Король Ли Гун в беспамятстве бежал, переправясь через реку Ялу, просил принять его в ханьское подданство.
204
Гениальнейший из всех флотоводцев в истории человечества Ли Сунсин жил в 1545–1598 гг.
205
Так китайцы называли Тоетоми Хидэеси (1536–1598 гг.). выдающегося полководца и государственного деятеля, объединившего Японию.
— Чаосянь стала владением Сипанго?
— Нет, не допустил Ли Сунсин. За год до войны [206] он назначен был командующим флотом левой полупровинции Чалладо. Ли знал, что война с Японией неизбежна есть. Он придумал «кобуксоны» — «черепахи», пловучие бронированные крепости, о которых ты говорил. Когда Чаосянь захвачена была. Ли Сунсин в четырех сражениях разгромил японский флот. Захватчики хотели наступать одновременно с моря и суши, но не мочь, потому что кораблей больше нет! Японцы ушли!
206
В 1591 г.
— Как же наградил героя король Чаосянь за спасение державы?
— Придворными оклеветан он был, королем отстранен от должности и мал-мала не казнен…
— Как и следовало ожидать… Владыки-неудачники терпеть не могут гениальных полководцев, отстоявших страну от захватчиков. Что же случилось потом?
— Через несколько лет [207] японцы новое наступление начали, уничтожили почти все корабли Чаосянь. Кроме двенадцати. Тогда Ли Сунсин помилован был и вновь назначен командующим…
207
В 1597 г.
— …несуществующим флотом! Сколько кораблей было у японцев?
— Больше двухсот…
— А у Ли Сунсина двенадцать! Молю, рассказывай скорей, что дальше-то…
— Он разгромил врагов…
Искандар захлопал в ладоши:
— Я с радостью бы перенес тяготы путешествия в Чаосянь, чтобы встретить этого великого человека, прижать его к груди и стать его другом! Гении должны быть братьями! Как ты думаешь, когда я стану султаном, пошлю посольство в Чаосянь и попрошу короля, чтобы ответное посольство возглавил Ли Сунсин, король пришлет его?
— Нет… Восемь лет назад он погиб в последнем бою в бухте Норян, наголову разбив захватчиков…
Глаза Искандара наполнились слезами.
— Мир праху героя! Поистине на Востоке множество великих людей, о коих мы ничего не ведаем, но у коих надобно учиться. И не только там. Вон, — кивком головы он указал на мирно почивавшего Джумбо, — лежит еще один гениальный полководец. Казалось бы, голый дикарь, ничему не обученный, ничего не знающий. Но встреться мы на поле брани — еще неизвестно, за кем останется победа. Я поражаюсь, как из безграмотных простолюдинов вдруг вырастают блистательные стратеги. Пастух Вириат, [208] поднявший Испанию против Рима. Хваленые легионы десяток лет не могли с ним справиться и избавились от него только с помощью наемных убийц. Гладиатор Спартак, три года колебавший устои Вечного города. Лишь постоянные раздоры в войске рабов позволили Крассу одолеть непобедимого фракийца. Погонщик верблюдов Бабек, под водительством которого хуррамиты [209] двадцать один год, с 816 по 837 от Рождества Христова, успешно противостояли Арабскому Халифату, разбили пять армий халифа. Его погубило предательство местной знати. Еще пастух — Ивайло, [210] победивший татар, захвативший болгарский трон, ставший первым и единственным в Европе крестьянским царем, отбросивший византийцев. Его гибель на совести изменников-феодалов и крестьян, бросивших своего вождя…
208
Убит в 139 г. до н. э.
209
Хуррамиты— приверженцы ряда антиисламских, антихалифатских сект в Иране, Азербайджане, Средней Азии, участвовавшие во многих восстаниях.
210
Убит в 1280 г.
Наш Джумбо стоит в одном ряду с ними. Он в варварской Африке сам открыл и успешно применил ряд законов войны, которые известны в Европе и Азии благодаря величайшим из великих — Эпаминонду, Александру Македонскому, Ганнибалу. Фаланга, сосредоточение сил на самом важном участке, выделение резерва, фланговый обхват, окружение…
И вообще я начинаю полагать, что гениев куда больше, чем я представлял себе раньше. Взять хоть нашу каторгу. Два великих полководца и по крайней мере с дюжину талантов, способных подняться до больших высот, назову лишь Мурад-пашу, Сафонку и Хуа То. Не слишком ли много для одной галеры, пусть даже ее экипаж специально мною подобран?!
— Болит мое сердце, — сказал Андроникос, — при мысли о том, что все гении и таланты, к несчастью, посвятили себя войне, а не науке, искусству, мирным делам. Какая потеря!
— А мне вот что жаль, — встрял в беседу Сафонка. — Самых хороших людей в своей жизни встретил я среди рабов. Больно много их гинет в неволе… Сколько доброго могли бы они сотворить, оставшись в живых и на свободе.
— Ты прав, юноша, — печально вздохнул старый грек. — Жестокий век наступил. Добрые, хорошие, способные люди валяются в грязи у подножия тронов, на престолах же восседают тупоумные чудища, пьющие человеческую кровь! Турецкие султаны, уничтожающие христиан, немецкие князья, избивающие крестьян, испанские и французские короли, сжигающие и режущие протестантов и еретиков… Итальянский князь Цезарь Борджиа, шведский король Эрик XIV, английский властелин Генрих VIII, русский царь Иван Ужасный… Сущие драконы! А на Востоке — персидские шахи, индийские магараджи, китайские императоры… Одни лютее другого!
— Дело не в жестокости, — возразил Искандар. — Цезарь и Чингиз-хан, Карл Великий и Тамерлан человеколюбием тоже не отличались. Главное в том, что измельчали владыки! Нет среди них гениев!
— От природы народы в мире разные, а власть, выходит, у всех одинаково мерзостная, — выпалил Сафонка.
Окружающие рассмеялись — и тут же замолкли при виде оруженосца нахуды.
— Мурад-паша приглашает Искандар-бега к себе на беседу, — поклонился тот.
Лицо Искандара окаменело. Раньше Мурад приходил сам, теперь вдруг «приглашает». Видать, и железные характеры подвержены ржавчине. Скоро ли паша начнет приказывать бывшему командиру и благодетелю явиться пред его светлые очи?! Что ж, такое не исключено. Когда былой кумир оказывается повержен тебе под ноги, трудно удержаться от искушения вытереть о него грязные подошвы…
Искандар кивнул, и пятерка его товарищей по веслу поднялась с песка. Они ходили за своим вожаком, как привязанные. Обладавшие свободой передвижения Селим и Андроникос охраняли его с боков, скованные одной цепью и двигавшиеся вместе русский, китаец и негр — сзади. Их неразлучная тройка, подумал Сафонка, смахивает на трехглавого Змея Горыныча. Только головы разномастные: большая черная — курчавая, маленькая желтая — редковолосая, средняя по размерам — русая, длинноволосая, бородатая.
Мурад-паша стоял на прибрежном холмике, возвышавшемся над бухтой, и смотрел на открытое море. При виде Искандара вежливо поклонился, и у того отлегло от сердца — не зазнался, значит. Кивнул головой в ответ.
На синей воде неподалеку от кромки зеленоватой полосы мелководья белело множество парусов. Судя по конструкции кораблей, это алжирская эскадра, решил Искандар. Состоит она из судов арабского типа, какие османы и берберы унаследовали от халифата.
Флотилию возглавлял многопалубный кабк — 136 пушек, тысяча воинов. Еще век назад он считался предельным средством устрашения на море. В основную ударную силу входили две шаланди — трехмачтовые исполины с длиной корпуса в 120 и шириной в 20 локтей, несущие по 600 человек и 42 пушки. Раньше такие суда строили только из знаменитого ливанского кедра. Теперь великое дерево почти перевелось, приходится использовать доставленные с Индийского океана кокосовую пальму и тик. Тиковые доски верно служат до двух веков, пока остаются в воде, от воздуха же быстро разрушаются, в отличие от кедра. Эх, в старину все было куда лучше и надежнее! Впрочем, если это так, почему же ты считаешь великолепные некогда корабли безнадежно устаревшими плавучими гробами, которым трудно соперничать с современными испанскими каравеллами и галеонами?!