Галлоуэй, мой брат
Шрифт:
— Ты с ума сошел, — сказал он. — Совсем спятил.
— Ты собираешься меня убить? — спросил я, обыкновенно так, будто мы с ним беседуем.
— И с удовольствием, — сказал он, — а потом спущусь вниз повидать Мег. И никто тебя никогда не найдет тут на горе. Я тебя просто брошу, оставлю этому волку или кто он там такой.
Револьвер был у меня в руке, но он его не видел. Он
— Видел когда-нибудь, чтобы волк приходил к человеку, а, Хаддл? — сказал я. — Постой, подумай — это ж невозможное дело! Мы там у себя в горах, в Теннесси, все знаем про волков и всяких таких, вроде упырей и оборотней…
Он вдруг притих и замер, как вроде дышать почти перестал. Наконец перевел дух.
— Это все дурацкие разговоры, — сказал он. — Сейчас я убью тебя, Сакетт.
— Если ты это сделаешь, — сказал я, — то никогда не спустишься с этой горы. Этот зверь, индейцы такого называют «заколдованный волк», он тебя обязательно достанет. Разорвет на куски… если только у тебя нет серебряной пули.
— Ты врешь!
Из кустов справа от него донеслось тихое рычание, он чуть-чуть дернулся в ту сторону, а я вскинул револьвер и выстрелил в него.
Его винтовка грохнула в ответ, в лицо мне брызнул песок. Когда он дернулся, она, видно, отклонилась буквально на волосок, ровно на столько, чтоб у меня шкура осталась целая.
Он лежал, но я заметил, как блеснул ствол винтовки, когда он повернул ее ко мне. Я выстрелил в него снова.
Винтовка выпала у него из рук, а сам он покатился по склону. Я поднялся.
— Нет! Нет! — шептал он. — О нет, не-е-ет!
— Ты сделал это со многими, Хадди, — сказал я. — Ты подстрелил этого бедного индейца, который у меня работал, подстрелил его, когда он ничего не подозревал, когда вокруг никаких врагов не было. Он даже руки не смог поднять, чтобы прикрыться от пули. Теперь ты знаешь, что он чувствовал.
— Нет… не меня… — Он хныкал как ребенок. — Не меня!
И я поймал себя на том, что чувствую к нему жалость. Почему-то людям его породы никогда не приходит в голову, что такое может случиться и с ними. Они всегда убивают, но никогда не будут убиты. Вот так им это представляется.
Я забрал его винтовку и чуть отступил, все еще остерегаясь, потому что у него был и шестизарядник, но осторожничал я напрасно — он уже умер.
Откуда-то из темноты появился волк, и я сказал ему:
— Пошли, старина, теперь мы пойдем домой.
Я подобрал его ошейник — хотел разглядеть его днем, на свету, и двинулся вниз с горы, в первом сером рвете раннего утра, а волк — или собако-волк, наверно, — пристроился за мной сзади. Не слишком близко, не слишком далеко.
Похоже, скучал он, не хватало ему человека, которому можно принадлежать, а когда он меня увидел и я ему первый раз кинул кусочек мяса, ну, там, в горах, он решил, что, может, я помогу ему освободиться от этой удавки, которая рано или поздно его бы прикончила.
Мы двинулись вниз с горы, но задержались там, где из щели между камнями вытекал Голодный ручей; я порыскал вокруг и нашел это золото. Это у меня всего несколько минут заняло, а мне хоть так, хоть так надо было передохнуть, с этой раной, и вообще…
Я снова был в поганом состоянии, но на этот раз я шел домой и со мной был друг. Золото тяжелое, так что я взял только, один мешочек этого добра, просто чтоб кинуть на стол перед Ником Шэдоу и спросить: «Ты вот это дело искал?»
Небо было все красное, огромными такими полосами, когда я брел через луг к костру. Как только мне станет полегче, выберусь повидать малышку Мег. Ей интересно будет послушать про моего волка.
Парни все вышли, стояли там и глазели на меня.
— Это Флэган, — сказал Галлоуэй. — Я знал, что он придет этим утром.
— Ребята, — сказал я, — познакомьтесь с моим волком. Позаботьтесь о нем как следует, я…
Ну, в общем, я сложил свои карты и повалился там на месте, лег, вымотанный до смерти и раненый.
Но дело того стоило, потому что когда я открыл глаза, рядом была Мег…