Галобионты
Шрифт:
Предоставив Степанову накачиваться водкой, Геракл обратил внимание к Любови. Не то чтобы его очень интересовала судьба девушки, просто нужно было дождаться, пока профессор станет невменяемым. Судя по тому, с какой интенсивностью он вливал в себя содержимое бутылки, это должно было произойти в ближайшее время.
Геракл сделал Любови несколько инъекций, обработал кровоточащие раны. Девушка пошевелилась и застонала. Поскольку в планы Геракла не входило общение с ней, он сделал Любови еще один укол. На сей раз это было снотворное. Не приходя в сознание, она погрузилась в глубокий сон. К этому времени Степанов уже достиг состояния, при котором он никак не мог помешать Гераклу.
Галобионт начал приводить в исполнение задуманное. Пока все складывалось очень благополучно для него. Но удача, как уже успел понять Геракл, была весьма и весьма нестабильным, изменчивым явлением. В любой момент мог выйти на связь с профессором Дзержинец или даже заявиться на базу собственной персоной. Именно по этой причине Геракл не спешил нейтрализовать своего бывшего хозяина. Степанов мог пригодиться галобионту, если вдруг возникнет непредвиденное осложнение.
Геракл продумал свой план тщательно и теперь все его действия были четкими и выверенными. Он не ошибся, предполагая, что география северной базы не должна принципиально отличаться от географии южной. Так оно и вышло. Северная база представляла собой уменьшенный вариант южной, она была одноярусной и занимала гораздо меньшую площадь. От самого входа начинался узкий длинный коридор, в который выходили все помещения северной базы. Их было немного: кабинет Степанов, две лаборатории, складское помещение. Кроме того, северная база вмещала в себя жилой блок: две небольшие спальни, кухню и ванную с туалетом. Чувствовалось, что сооружение возводилось и благоустраивалось на скорую руку и требует еще массу доработок. Но в качестве временного пристанища северная база являлась вполне приемлемым вариантом.
«Представляю, сколько Дзержинец угрохал денег на ее постройку, – размышлял Геракл, обходя базу из одного конца в другой, – то-то ему будет обидно…»
Представив себе реакцию полковника, Геракл в голос засмеялся. Он давно уже ждал случая разделаться с этим высокомерным человеком. Случай представился. Сборы заняли у галобионта меньше получаса. Детально воспроизведя в памяти обстановку южной базы, Геракл без труда нашел все, что ему было нужно. Он собрал и упаковал документы, материалы, образцы и все то, что что может послужить базой для создания подобной базы и адвентации галобионтов. При тех теоритических знаниях и практических навыках, которыми он обладал, Геракл считал себя вполне способным воспроизвести по меньшей мере четыре серии галобионтов. Относительно пятой и шестой он сомневался, но не считал это серьезной проблемой. В конце концов для осуществления всего, что он задумал, с успехом подошли бы представители второй и третьей серий. Галобионтов первой серии Геракл отмел, как слишком примитивных. Разумеется, Геракл не мог не понимать, что его планы входят в разряд почти не осуществимых. Но он также отдавал себе отчет в том, что жизнь может повернуться как угодно. Иметь же при себе подобный материал никогда не помешает.
Герметично запаковав все собранное, Геракл еще раз прошелся по базе. Убедившись, что ничего не упущено, он вошел в кабинет профессора, где по аналогии с южной базой должен был находиться пульт охранной системы. Предположение оказалось верным. Геракл подошел к пульту и отыскал кнопку системы автоматического самоуничтожения базы. Прежде чем включить систему, Геракл некоторое время обводил кабинет задумчивым взглядом. Одно нажатие кнопки и все прошедшее будет перечеркнуто навсегда. У него не будет больше возможности в трудный момент обратиться за помощью к своему создателю. С этого момента Геракл останется один на один со всем внешним миром. Не к этому ли он стремился? Не об этом ли все время думал, особенно с тех пор, как его пытались уничтожить вместе с останками южной базы? Так почему же теперь его охватила непонятная нерешительность. А может быть, он, сам не зная того, говорил правду, когда уверял профессора, что не мыслит существования без него, своего Хозяина? Эта унизительная мысль разозлила Геракла, подстегнув его к решительным действиям. Не раздумывая больше ни секунды, Геракл нажал на кнопку. На черном экране загорелись красные буквы:
«Включена система самоуничтожения объекта. Жду отказа или подтверждения».
Геракл подтвердил включение повторным нажатием кнопки. Система была включена. В распоряжении Геракла оставалось двадцать четыре минуты. Оставалось воплотить в жизнь последний пункт плана.
Войдя в лабораторию, где он оставил женщину, Геракл увидел, профессора, который, вдребезги пьяный, бродит по помещению, опираясь о стены и что-то бормочет себе под нос. Понаблюдав за ним, Геракл понял, что эволюции Антона Николаевича имеют определенную цель. Степанов неверным шагом продвигался к кушетке, на которой спала Любовь. Видимо, у профессора вновь возникло намерение приняться за издевательства над своей жертвой. Эту мысль подтверждали доносившиеся до Геракла слова профессора:
– Ты моя собственность! Я волен делать с тобой все, что мне захочется!
– Профессор, мне надо сказать вам кое-что! – громко сказал Геракл.
– Что такое? – возмутился Степанов, вскинув на галобионта осоловелые глаза. – Уйди прочь! Не видишь, я разговариваю со своей собственностью!
– Это важно, профессор.
Пьяный мозг Степанова хотя и не осознал, в чем заключается несообразность поведения Геракла, однако, все же не преминул отметить наличие таковой.
– Уйди прочь! – повторил он уже совсем разгневанный.
– Я позову тебя, когда ты мне будешь нужен.
Но Геракл и не думал уходить. Он все так же стоял у порога и смотрел на своего бывшего хозяина странным взглядом, от которого профессору становилось не по себе.
– Что тебе надо? – злобно спросил он.
– Я уже сказал вам, профессор, мне нужно поговорить с вами кое о чем.
– Уйди! – заорал Степанов так, что задрожали стены кабинета. – Ты тоже моя собственность! Ты обязан мне подчиняться, иначе я выброшу тебя отсюда, как бездомного пса!
– Вы ошибаетесь, профессор, – ответил Геракл со странной улыбкой.
Поведение Степанова существенно облегчало галобионту задачу. Последние сомнения, угрызения совести исчезли напрочь.
– Дело в том, профессор, – проговорил Геракл, делая несколько шагов по направлению к Антону Николаевичу, – что я собираюсь вас убить.
– Ч-что?
Степанову показалось, что у него начались пьяные галлюцинации, однако поведение и весь облик Геракла настораживали его.
– Я собираюсь убить вас, профессор, – спокойно повторил Геракл, делая еще шаг вперед.
– Ты, наверное, шутишь, мой друг? – лицо Степанова перекосилось, хмель начал улетучиваться с молниеносной быстротой.
– К сожалению нет, профессор, я не шучу. Мое решение обдуманно и неотвратимо.
– Ты сошел с ума! – взвизгнул Антон Николаевич, пятясь назад. – Как ты смеешь! После всего того, что я для тебя сделал…
– Вы должны гордиться мною, профессор, – улыбаясь произнес Геракл, – я действую по тому самому закону целесообразности, который вы мне так усердно прививали. В данный момент ситуация сложилась таким образом, что мне как нельзя более целесообразно убить вас. Вы стали другим, профессор. И боюсь, что вам уже никогда не стать прежним. Уверен, что полковник, увидев до чего вы докатились, пришел бы к точно такому же выводу. Хотя, не думаю, что он будет благодарен мне.
– Ты не смеешь так предать меня…, – побелевшими губами прошептал Антон Николаевич. – Я дал тебе жизнь…
– Высокие слова, профессор, – со смехом перебил Степанова Геракл, – если бы вы не были так пьяны, вам бы не пришло в голову сыпать перед мной этими высокопарностями.
– Я впустил тебя сюда, я пожалел тебя. Если бы не я, ты бы околел под стенами этой базы, – причитал Антон Николаевич, все еще надеясь, что все это ему только мнится.
– Но этого же не случилось, так и незачем говорить об этом.