Галобионты
Шрифт:
Антон промолчал.
– В конце концов, этим ты сможешь заняться и в другой день – у тебя как-никак вся жизнь впереди. Так что, кончай ломаться и соглашайся. Или тебе не интересно узнать о моих памирских похождениях?
Степанов знал, что уступит. Так было всегда. Но продолжал тянуть время.
– Я же там никого не знаю, – проворчал он недовольным тоном, – лучше приезжай завтра ко мне домой – все расскажешь.
– Это само собой, потому что сегодня нам, скорее всего, будет не до этого. Но уж очень мне хочется повидаться с тобой сегодня. Соглашайся, не будь таким бирюком!
– Я не бирюк, – оскорбился Антон, – просто мне дорого мое время.
Однако
На той вечеринке Антон и познакомился с женщиной своей мечты. Все называли ее Любашей. Это была удивительно красивая, смешливая девушка лет девятнадцати. Больше всего поразила Антона даже не ее красота, а тот озорной блеск, что искрился в чудесных синих глазах. При всей своей внешней привлекательности Любаша не была неприступной. Когда Сашка подвел к ней Антона и представил его как своего лучшего друга, девушка широко улыбнулась и протянула ладошку.
– Очень приятно, – произнесла она звонким мелодичным голосом, в котором, как и в ее глазах искрилось детское озорство.
Степанов не сразу понял, почему Любаша показалась ему похожей на Сашку. Только ночью, лежа без сна в своей комнате и перебирая в памяти каждую мелочь, связанную с ней, он осознал, что девушка обладает таким же природным обаянием, как и его друг. Степанова всегда интересовала природа этого удивительного обаяния, под власть которого подпадали все и вся. Иногда он завидовал Сашке, считая, что природа слишком щедро одарила этого парня. Но никогда не мог злиться или обижаться на него, постоянно чувствуя дружескую теплоту, исходящую от Сашки. То же самое было и с девушкой. Если раньше каждая мало-мальски привлекательная молодая особа вызывала в нем чуть ли не панических ужас, сковывала и заставляла его превращаться в „мумию“ – по определению Александрова – то с Любашей все было совсем не так. Он не чурался общения с ней, не боялся быть поднятым на смех, попасть впросак. Любаша неизменно была приветлива и весела. Подобно взращенному в ласке ребенку, она доверяла людям, видя в каждом человеке только лучшее. Она была наделена еще одной замечательной особенностью. Где бы ни находилась эта очаровательная девушка, вокруг нее обязательно создавалась атмосфера доброжелательности и какой-то светлой радости. Рядом с ней просто невозможно было быть угрюмым, раздраженным или высокомерным.
Еще никогда Антон не чувствовал себя так легко в женском обществе. Его рассудительности хватало лишь на то, чтобы не демонстрировать открыто, как он очарован этой удивительной девушкой.
Прежде всего он постарался выяснить, свободна ли Любаша. Ему казалось, что такое очаровательное создание должно иметь массу поклонников, а возможно, и жениха. Но Сашка успокоил его, сказав, что девушка совершенно свободна. Александров, по всей видимости, догадывался о пламенных чувствах, внезапно родившихся в сердце его друга, но отнесся к этому очень деликатно, ни позволив себе ни единой насмешки или даже намека. Обнаружив в Антоне столь горячий интерес к девушке, он, не дожидаясь просьб, рассказал о Любаше все, что ему было известно.
Несколько дней Степанов не находил себе места, не зная, как быть. Он потерял сон, не мог ни на чем сосредоточиться, снова и снова ловя себя на мысли, что думает о Любаше. Переживания внесли такой сумбур в его обычно спокойную и холодную голову, что в конце концов Антон решился на по-настоящему безумный поступок. Любаша училась в педагогическом институте на вечернем отделении и работала воспитателем в детском саду.
В один прекрасный день во время тихого часа в детском саду появился прилично одетый подросток, несший в руках огромный букет роскошнейших роз (стоивший, кстати сказать, почти половину зарплаты молодого лаборанта).
– Здесь работает Любовь Таркинская? – спросил он у нянечки, идущей по коридору со шваброй.
– Да, – ответила растерянная уборщица, вперив глаза в букет.
– Где ее можно найти?
– Она в группе, но посторонним туда нельзя.
– Тогда передайте ей, пожалуйста, этот букет, – подросток протянул нянечке розы.
– А что сказать? – поинтересовалась заинтригованная женщина.
– Там записка есть, – ответил паренек и, повернувшись, вышел, оставив нянечку в полном недоумении.
Продолжение этой водевильной истории Степанов узнал спустя три года – ему рассказала жена. Антон так живо представлял себе ту сцену, словно присутствовал при ней. Больше того, эта история прочно врезалась в его память, как одно из самых ярких воспоминаний.
Любаша шла по коридору с еще одной воспитательницей и узрела неподвижно стоящую на ее пути нянечку Зою Петровну, в одной руке она держала швабру, а в другой – букет алых роз, один из самых великолепных, которые она когда-либо видела в своей жизни.
– Зоя Федоровна! Откуда у вас эта красота? – воскликнула Любаша, приближаясь к нянечке.
– Это тебе передали, – ответила та, протягивая девушке букет.
– Мне? – Любаша зарделась от радости и смущения. – А кто?
– Почем я знаю! – проворчала женщина. – Какой-то малолеток приходил, просил передать Любови Таркинской.
И, всучив опешившей Любаше букет, пошла по своим делам, ворча по дороге что-то по поводу легкомысленных девчонок.
Весь персонал детсада сбежался к Любаше, чтобы полюбоваться букетом. Шум поднялся неимоверный. Воспитательницы начисто позабыли о спящих детях и бурно обсуждали великое событие, сгрудившись в фойе. Вышла директриса и грозно осведомилась о причинах „безобразия“. Краснея, Любаша пролепетала что-то о букете, чувствуя на себе осуждающие взгляды коллег по работе.
Вконец растерявшаяся Любаша не придумала ничего лучшего, как с гневным видом швырнуть прекрасный букет в корзину для мусора. Все свидетельницы этой сцены, включая директрису, громко ахнули, потрясенные такой расточительностью.
– Ты бы хоть узнала от кого цветы-то, – сказала Зоя Федоровна, качая головой.
– Кто же их сюда принес? – спросила директриса.
– Да малолеток какой-то, – ответила нянечка, указывая рукой на окно. – Ой! – вдруг вскричала она. – Да вот же он стоит, там, на площадке!
Все посмотрели в окно и увидели подростка, лениво прогуливающегося по детсадовскому дворику.
– Знаете что, Зоя Федоровна! – сказала разгневанная Любаша, бросаясь к корзине и вынимая из нее истерзанный букет. – Верните это, пожалуйста, мальчику и передайте, чтобы он никогда больше сюда не приходил.
Пожав плечами и ворча что-то на счет непостоянства молодых девиц, Зоя Федоровна отправилась выполнять поручение, провожаемая внимательным, полным сожаления взглядом Любаши.
Но упорство Степанова не только не ослабло, но, напротив, еще больше закалилось в этих нелегких испытаниях. Он продолжал донимать Любашу букетами и нежными посланиями, к которым все работники детского сада вскорости привыкли. Самым интригующим было то, что в течение довольно долгого времени Любаша не имела представления о личности своего тайного воздыхателя. Антон никак не мог решиться открыться ей, нанимая юных посыльных. Он истратил на это почти все все свои сбережения, но не жалел о такой расточительности, поскольку был безнадежно влюблен.