Галобионты
Шрифт:
Любовь с ужасом наблюдала за тем, как Геракл душит ее возлюбленного. Казалось, что вот-вот Алексу наступит конец.
Но вдруг он вывернулся и ударил Геракла ногой в низ живота. Тот согнулся и начал медленно опускаться ко дну.
«Он убил его!» – решила Любовь, бросаясь к Алексу.
Геракл лежал на илистом дне, по-прежнему не разгибаясь.
Алекс, держа одной рукой запястье девушки, приблизился к противнику. Ему тоже показалось, что дела Геракла плохи. Скорее всего, дело закончилось бы смертью Алекса, если бы Любовь вовремя не заметила едва уловимое движение его правой руки и не обратила на это внимания своего возлюбленного. Спустя секунду Геракл резко выбросил вверх руку, сжимающую нож с длинным изогнутым лезвием. Но Алекс уже был готов к нападению и успел перехватить руку Геракла. Отняв нож, Алекс еще раз ударил противника в челюсть. Тот, отплыв на некоторое расстояние, ощупью поискал замену своему смертоносному оружию. Его пальцы обнаружили небольшой камень с острыми краями. Стиснув его, Геракл кинулся на ненавистного врага. Его лицо, искаженное звериным оскалом, было страшно.
На дне, в том месте, где происходила схватка, клубился вздыбленный ил. Несмотря на то, что глаза галобионтов были приспособлены к восприятию зрительных образов в темноте и под большим давлением, они почти ничего не могли разглядеть из-за илистого облака.
Но в последний момент благоразумие одержало в нем верх. Что из того, если ему удастся ударить Алекса камнем. Вряд ли это поможет убить его. Алекс находится в гораздо лучшей форме, чем он, следовательно, итог драки будет не самым лучшим для него, Геракла. Но даже если каким-нибудь чудом он умудрится одержать верх над Алексом, бабенка наверняка взбунтуется и ему придется тащить ее силой. А ведь до Базы путь не близкий. Она в любой момент может выкинуть какой-нибудь номер. Он, Геракл, не сможет постоянно следить за ней, должен же и он хотя бы иногда отдыхать!
Геракл медленно опустил руку. Камень упал на дно, зарывшись в ил. Алекс, очевидно, угадав, что противник намерен заключить перемирие, тотчас же принял эту инициативу. Однако он так и не вернул нож Гераклу. Любовь, наблюдавшая всю эту страшную сцену, поникла, погружаясь в апатию. Алекс ласково обнял ее и прижал к себе. Девушка не сопротивлялась, но и не отвечала на его ласку.
Вскоре галобионты продолжили путь и спустя тридцать два часа были на Базе, где их с великим нетерпением ждал профессор.
Нельзя сказать, чтобы Дзержинец был слишком удивлен или разочарован результатами встречи с Секретчиком. Он ожидал чего-то подобного. И все же беспокойство еще более усилилось, так как теперь для этого обнаружились серьезные основания. Ясно, как день, что генерал военной разведки не остановится ни перед чем. Он снова и снова пытался предугадать дальнейшие действия Секретчика. Что бы он сделал будучи на месте генерала? Судя по всему, Секретчик не считал свою позицию беспроигрышной, в противном случае он никогда не согласился на переговоры с Дзержинцем. Но в то же время, он достаточно силен, чтобы смириться с ролью второго плана, навязываемой ему полковником. Дзержинец искренне возмущался, что Секретчик затребовал равноправного участия в проекте. Он, Дзержинец, положил на это двадцать лет своей жизни. Сколько сил, времени, энергии было потрачено на создание Базы. И сейчас, когда он только-только начинает пожинать плоды своих титанических усилий, какой-то генералишко возжаждал стать его полноправным партнером. Разумеется, Дзержинец отдавал себе отчет, что и он на месте Секретчика придерживался бы именно такой позиции. «Все, или ничего» – принцип истинно великих мужей. Но и он, полковник, не хочет отказываться от своего первенства, которое заслужено по праву.
Так что же предпримет Секретчик? Заявит всему миру о галобионтах, уничтоживших атомную субмарину по заказу неких высших чинов из Безопасности? Но у него нет стопроцентных доказательств этого. Тихомиров, к счастью, оказался настолько благоразумным, что вовремя вышел из игры. Таким образом, у Секретчика не оставалось ни одного свидетеля, могущего подтвердить наличие Базы, где производятся на свет галобионты, и тем более доказать причастность Дзержинца к этой базе. Дискета, полученная от Тихомирова, ни в коей мере не может послужить бесспорным аргументом в пользу Секретчика. Она лишь будет очень хорошим подкреплением другого, более надежного доказательства. Из этого следует, что Секретчик вознамерится получить такое доказательство.
После нападения на Базу Дзержинец постарался сделать так, чтобы в случае вторичной атаки, она понесла гораздо меньшие потери. На крайний случай у него был припасен сюрприз. База была заминирована. Одно нажатие кнопки и от нее не останется и камня на камне. Все самое ценное: оборудование, материалы, уникальные химические соединения, необходимые для создания галобионтов уже были благополучно эвакуированы. Еще в период подготовки к взрыву «Антея» Дзержинец позаботился о создании запасного варианта Базы. Это местечко в одном из северных морей не годилось для успешного производства галобионтов, но прекрасно подходило для консервации Базы.
Размышляя о своем положении, Дзержинец склонялся к мнению, что оно не так уж плохо. Профессор никуда от него не денется. А значит, рано или поздно он всегда может приступить к созданию новых партий галобионтов. Конечно, и без того небольшая армия подводных бойцов в результате нападения на Базу значительно сократилась. Но тем не менее у них с профессором в наличии имеется несколько отборных экземпляров, которые, если их правильно использовать, могут принести немало пользы. Особенно большие надежды Дзержинец возлагал на галобионта четвертой серии, Геракла. Полковник справедливо считал, что один такой воин может стоить нескольких десятков обычных подводников.
Сразу же после встречи с Секретчиком Дзержинец связался с профессором и осведомился, не прибыл ли еще Геракл, посланный, по словам Степанова, в северное море на запасную базу. Полковник не стал выяснять, насколько уверения профессора соответствуют реальности. Он предпочел удовольствоваться обещанием, в конце первой декады ноября Геракл прибудет на Базу.
– Жду его с часу на час, – сообщил Степанов.
– Прекрасно, Антон Николаевич, значит, когда я приеду, Геракл уже будет на месте.
– Вы собираетесь приехать? – спросил профессор.
– А что, есть возражения?
– Разумеется нет, полковник, – как-то уж слишком поспешно ответил Степанов, – буду ждать вас.
Дзержинцу не понравился тон профессора.
«Что же все-таки затеял этот хмырь?» – подумал Дзержинец.
Однако Степанов его не особенно беспокоил. Дзержинец не сомневался в своей безраздельной власти над профессором. Полковник ни на секунду не допускал мысли о существовании галобионтов пятой серии. Ему и в голову не приходило, что Степанов может так далеко зайти в своем стремлении к независимости. За долгие годы близкого знакомства с Антоном Николаевичем Дзержинец привык воспринимать этого человека не столько как личность, сколько как фанатичного ученого, высшая цель жизни которого состоит в том, чтобы создавать все более совершенные серии галобионтов. После получения известия о замужестве его бывшей жены, Любови Таркинской, Степанов ни разу не упомянул о своей ушедшей супруге. Их беседы никогда не выходили за рамки исследовательской деятельности профессора. Даже к вопросу о практическом применении галобионтов Степанов подходил с позиций ученого, а не как не с точки зрения человека, мечтающего с их помощью воплотить в жизнь какие-либо замыслы. К вящему своему сожалению, Дзержинец догадался об истинных мотивах Степанова слишком поздно.
– Что здесь произошло? – спросил Алекс Геракла, когда они оказались на Базе.
– Не твоя забота, – последовал грубый ответ.
Повсюду ощущалось запустение. Вход на Базу со стороны моря был наполовину разрушен. В главной лаборатории, которую так хорошо запомнил Алекс, царил беспорядок. Камеры, стоявшие раньше вдоль одной из стен, куда-то унесли. Не видно было и других предметов обстановки. Уцелело лишь большое кресло, в котором восседал профессор.
– Наконец-то, – произнес Степанов, увидев вошедших, – я уже заждался вас.