Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу
Шрифт:
Разъяренного репортера вышвырнули из кабака. Домой он приполз в разорванном костюме с ушибленной спиной. Все было так мрачно, так безнадежно, что Гордон не открыл правду об отце ни матери, ни младшей сестре. Он промолчал не потому, что боялся осрамить отца, а потому, что эта жизнь была ему отвратительна.
С этого и начинается первый трюк, который выкинул будущий лорд Креншоу, чтобы спастись от нужды.
Как сказано выше: дома он не стал сообщать о происшествии в питейном заведении, и отец с изумлением заметил, что никто не осыпает его упреками; стало быть, «тихоня» не предал его. Он истолковал это по-своему. Оставшись с сыном вдвоем, старик начал хвалить его и благодарить. Кроме того, он уговаривал Гордона бывать с ним почаще. Поразмыслив, сын согласился. По сравнению с отцом
Эта потаскуха была его первой любовью. Гордон был совсем молодым человеком, ему только что минуло двадцать. Субретка делала вид, будто хочет избавиться от старика. На самом деле ее по-своему устраивали оба — старый пьянчуга и молодой мечтатель.
Поскольку журналистика приносила Гордону мало денег, он подрабатывал в качестве подсобного официанта в ночных ресторанах, а также нанимался на свадьбы и другие празднества. И вот однажды кто-то затащил старого Эллисона в известный ресторан, где посетителей обслуживал его сын. Старик в обществе субретки весело приветствовал Гордона. Сын выполнил свой долг: он не повел и бровью, обслуживая отца. Каждый раз, когда Гордон наполнял бокал, старик совал ему в руку мелочь — чаевые; они заведомо были взяты из тех денег, которые он получал от сына.
Но потом, когда все разошлись, уже на улице, старик заметил, что красотки с ним нет. Эллисон заподозрил, что она осталась в ресторане и продолжает развлекаться. Он вернулся обратно, была уже глубокая ночь, заведение давно закрыли. На его стук дверь отперли. В ресторане Эллисон обнаружил своего сына и красотку, которые в нежном согласии прибирали в зале.
Красотка убежала от пьяного старика и заперлась в задней комнате. Гордон хотел удержать отца, но тот сбил его с ног табуреткой: у него оказалась сломана рука.
Старик обрушил свою ярость на красотку. Незнакомые люди, подоспевшие к ресторану, уняли его, и прелестница — яблоко раздора — увезла сына в больницу, где тот провалялся несколько недель. После этого жизнь семьи Эллисонов вошла в прежнюю колею.
— Мученик! — вырвалось у Эдварда, когда Элис на секунду замолкла.
Она наполовину откинула плед, которым укрывалась. И ответила сыну:
— Ты прав. — После чего продолжила свой рассказ: — Так начиналась карьера Гордона. А потом он встретился с Хейзел Крокер. Профессия репортера, депрессия, скованность, короче говоря, судьба, рок затягивали Гордона все глубже и глубже в круг людей, выброшенных обществом.
Хейзел Крокер в свое время была знаменитостью. Она поступила в экономки к пожилому человеку, чье завещание подделала. Обстоятельства смерти этого старика так и остались невыясненными; по некоторым признакам он умер от отравления, однако при вскрытии ничего определенного установить не удалось; Хейзел Крокер повезло. В данном случае. Однако подделка завещания была раскрыта, и несколько лет экономка провела за решеткой.
После выхода из тюрьмы она была еще молодой женщиной, лет тридцати с небольшим, в общем, достаточно молодой, чтобы идти тем же путем. Впоследствии о Хейзел много писали, потом о ней забыли; на смену Хейзел пришли дамы с аналогичной репутацией. Говорят, Хейзел была серьезной, приятной, вселявшей доверие особой: все до одного комиссары уголовной полиции, следившие за ней, — как-никак Хейзел подозревали в отравлении — были уверены в ее невиновности. Позже Хейзел была не раз обязана своим устройством одной из этих женщин-комиссаров, хотя это и звучит неправдоподобно.
Крокер никогда не порывала с порядочным обществом. Видимо, она происходила из семьи, которая балансировала где-то на грани, иными словами, была тесно связана с той продажной средой, о которой я имею весьма смутное представление. Сама она все время стремилась попасть в хорошее общество, но, как только это ей удавалось, обязательно получалась какая-нибудь грязная история. Хейзел умела носить маску добродетельной буржуазной дамы, что облегчало ей работу.
Следующей жертвой Крокер был маклер по продаже недвижимости, которому она, как стало известно, поведала о своем прошлом
А когда Хейзел вызвали из Лондона и подвели к задушенному мужу, она, по свидетельству очевидцев, вела себя прямо-таки поразительно. Наверно, эта женщина обладала двумя или тремя душами, непохожими одна на другую. Трудно представить себе, что ее поведение было лишь притворством. Хейзел не снизошла до банальных слез и всхлипываний. Непонятно как удалось этой женщине разыграть то, что она разыграла, — ведь она была человеческим существом.
Ничего не сказав, ее повезли домой, и вот Хейзел, теперь уже вдова, вошла в комнату, обронив по дороге слегка удивленное «ах», — вошла в свою гостиную, куда поставили гроб с телом. Все последующее было, видимо, каким-то кошмаром.
Хейзел начала гладить голову мертвеца, плечи, руки; она покрывала его руки поцелуями и при этом то и дело поднимала глаза; вглядывалась в раздувшееся, посиневшее лицо покойника (маклера, как говорилось выше, задушили), казалось, она чего-то ждет. Хейзел оттаскивали от трупа, но она опять подходила к нему; несколько раз она крепко прижала его к себе… а потом ее уже не пришлось уводить. Как видно, она поняла, что муж — мертв, и смерть его привела Хейзел в ужас.
До этого мгновения она не вымолвила ни слова. А теперь подбегала то к одному, то к другому и пыталась спрятаться за ними. Она спрашивала, что здесь происходит, почему это сделали, в чем он виноват и прочее. Теперь она не хотела больше поворачиваться к мертвому лицом. И закричала, когда ее попытались принудить силой. Ее отпустили, и она тотчас кинулась к двери и остановилась в другой комнате, бледная как полотно, с тем же выражением растерянности на лице, с каким стояла прежде в коридоре за дверью.
Преступление было раскрыто много времени спустя. Как выяснилось, Хейзел подговорила своих товарок совершить убийство, что долго не удавалось обнаружить. Вдова Хейзел получила наследство и, щедро заплатив своим сообщницам, владела им (до раскрытия преступления). Хотя вначале ничто не указывало на участие Хейзел в преступлении, ее все же засадили на несколько недель в тюрьму. После этого загадочную Крокер опять отпустили на свободу, некоторые считали, что эта женщина убита горем.
Как раз в то время с Хейзел познакомился Гордон Эллисон. Ему заказали репортаж об убийстве в лесу, и он присутствовал при «очной ставке» Хейзел с задушенным. Потом Крокер вышла из тюрьмы. Гордон взял у нее интервью и… прилип к ней. Хейзел поступила в университет — изучала криминалистику. В ту пору много писалось о переломе в ее жизни. Несомненно, она совершила преступление — в тот первый раз подделала завещание. Однако люди были готовы смотреть на это сквозь пальцы, объясняя ее поступок следующим образом:
Молодую девушку, вращавшуюся в сомнительном обществе, нанял в экономки старик; следует предположить, что они сблизились и зажили вместе счастливо и достойно. Она принесла ему в жертву свою молодость и ожидала благодеяний с его стороны. Эти ожидания — разумеется, непозволительные — Хейзел выразила в грубой и наивной форме: подделала завещание. За это ей пришлось поплатиться. Потом она вышла из тюрьмы и сочеталась браком. Но и тут случилось несчастье — муж умер; более того, его убили вскоре после свадьбы. Какое горе. Какое непостижимое стечение обстоятельств! Разве ей не следовало разочароваться во всем: и в жизни, и в своей судьбе? С сочувствием читали люди газетную заметку о Хейзел Крокер; эта многострадальная женщина хотела теперь изучать юриспруденцию. Она мечтала уяснить свою жизнь и постичь свою судьбу.