Гандболист. Часть первая
Шрифт:
– Когда делаешь показ в сторону, ты сам должен поверить, что собираешься туда уходить. Надо сильнее наклонить корпус, даже можно немного отвернуть голову, а потом резко взорваться и уйти в другую сторону, – говорил тренер.
Если у меня получалось, он комментировал:
– Во-о-о-о-от, поехало.
Помимо спортивных качеств, Аркадий Иванович следил за дисциплиной: ругал за провинности и хвалил за успехи. Он разнимал потасовки и драки, возникающие в тренировочном процессе, ратовал за справедливость и не давал в обиду слабых. В полной мере я это ощутил, будучи вне зала. С Аркадием Ивановичем мы жили в одном районе и часто виделись на улице. Но одна встреча стала особенной.
Теплый день клонился к вечеру, ничего не предвещало беды. Я сидел на корточках у входа в школу и занимался крайне важным делом: играл в фишки. Эти круглые картонки с различными картинками, вроде комиксов, в то время были очень популярны. Фишки коллекционировали, меняли,
– Гони фишки сюда, – грозно объявили они.
– Но я их честно выиграл, – давя на чувство справедливости, оправдывался я.
– Да похрен, давай их сюда.
Казалось, сейчас я лишусь честно добытого богатства и вдобавок получу фингал, но вдруг послышался сильный и громкий голос:
– Так, а ну отпустили его. Что здесь происходит?
Обернувшись, я увидел тренера. Грозным орлиным взглядом он сверлил моих обидчиков. Те, поняв, что в вопросах справедливости явно проиграют, бросили фишки на асфальт и быстро удалились. Аркадий Иванович похлопал меня по плечу, поправил футболку и предложил пройтись вместе в сторону дома, нам было по пути. Я рассказал ему предысторию конфликта, поблагодарил за помощь. На углу возле дома мы встретили мою маму, которая возвращалась с работы.
– У него хорошо получается, – сказал ей тренер. – Уже просматривается техника. Если будет усердно тренироваться, у него может быть большое будущее в гандболе. Пусть только не бросает.
Эти слова воодушевили меня. Стало понятно, что я не безымянный мальчик из огромной и шумной толпы ребят, которые приходили на тренировки. Он знал меня, видел, замечал.
Уверенность внутри меня крепла, а решимость достигнуть желаемого росла. Я начал работать с новой силой и мотивацией, старался, действовал. Усилия не проходили бесследно и вскоре начали давать закономерные результаты. Многое менялось: в моих движениях появлялись уверенность и четкость, на коленях, локтях и пояснице – ссадины, а в голове – новые игровые схемы и общее понимание стратегий. Сами же тренировки стали сложнее и вместе с тем интереснее. Однако не каждый был готов к изменениям, случайные люди постепенно отсеивались. Время, отсекая лишнее, вытачивало из бесформенной массы дворовых ребят силуэты настоящих спортсменов и формировало состав команды. Гандбол разделил и нашу дворовую дружбу. Меня он буквально пленил, я считал часы до каждой тренировки, с удовольствием бежал в зал и работал. Сергей же быстро понял, что это не его. Однажды перед тренировкой он сказал: «Не, я лучше поем арбузов» – и вместо гандбольного зала пошел гулять. Самвел тоже утратил интерес и начал пропускать занятия. Однажды тренер встретил маму Самвела и поинтересовался, почему он не ходит на тренировки. После чего сказал, что у него есть все шансы стать хорошим игроком, а затем добавил: «Стасик вон уже мяч в руке держит». Дома мама передала Самвелу слова тренера про хорошие перспективы и так же добавила: «Стасик уже мяч в руке держит». Спустя много лет Самвел признался мне – жить тогда с осознанием, что Стасик уже держит мяч в руке, а он нет, было невыносимо, и он вернулся в гандбол. Мы вновь бежали вместе по гандбольному пути, навстречу совместным победам.
Настало время первых соревнований. В Краснодар приехали несколько краевых команд, и мы победили всех. Я совершенно не помню, как проходили игры и с кем мы сражались. В памяти остались лишь некоторые отрывки, где я бегал по всему полю с большими круглыми глазами, оказываясь то с одной стороны площадки, то с другой, то в самом центре. Я забыл даже игроков собственной команды, но хорошо запомнился миг, когда мне на шею надели медаль. Заслуженная награда за труды наконец пришла ко мне. Вместе с медалью, в качестве приза лучшего игрока, я получил тряпочные наколенники. Если бы мои колени могли, они бы расплакались от благодарности. Гордость распирала грудь. Я был уже не просто мальчик, который ходит на гандбол, а победитель какого-то турнира и обладатель медали. Моя первая медаль – белый пластмассовый кружок на красной атласной ленте. Посередине развевался российский триколор, рядом сияла надпись алого цвета: «СДЮШОР Краснодар двадцать пять лет» и был изображен застывший в прыжке силуэт гандболиста. С этой медали все и началось. Счастью в тот день не было предела. Гордо пронеся на груди, а точнее – она болталась в районе живота, награду через весь район, я подошел к своему дому и встретил соседку тетю Зою. Эта женщина жила на первом этаже в нашем подъезде. Большое окно ее квартиры располагалось сбоку от входа. Тетя Зоя, казалось, всегда следила за происходящим на улице и была в курсе всех дел нашего подъезда. Когда я заходил или выходил из дома, она удивительным образом оказывалась в поле моего зрения, встречая меня на улице или махая ладонью из окна. С детской непосредственностью она заводила разговоры, порой действуя даже беспардонно. Причем ее интонация носила несколько пренебрежительный характер, а вопросы звучали как приказы. Когда она звонила по домашнему телефону, то никогда не здоровалась, а сразу будто бы давала задание, словно я ее секретарь. Например: «Алло, это самое, Стас, скажи маме, что вечером я буду дома, пусть придет, уколет кошку» или: «Спустись, забери кости для ваших животных, я жду». Но в своей простоте она выглядела органично и указания ее вызывали лишь добрую улыбку. Тетя Зоя носила старую, но красивую одежду советских времен, а иногда появлялась на пороге в домашнем махровом халате и пушистых тапочках. Эта женщина была любопытна по своей природе, и часто это любопытство доходило до крайностей. Однажды моей маме на день рождения подарили диван. В час, когда его привезли, дедушка принял товар, расплатился и попросил меня присмотреть за покупкой, а сам пока пошел за помощью, чтобы поднять его на пятый этаж. Я спокойно стоял рядом с диваном, рассматривая обновку. Как только дедушка ушел, на пороге появилась тетя Зоя. Опытным оценивающим взглядом она быстро пробежалась по дивану.
– Это самое, у твоей мамы-то день рождения! – заявила она сходу.
– Здравствуйте! – ответил я. – Да, я вообще-то знаю.
– Подарок, что ли, ей?
– Да.
– М-м-м, понятно.
Бесшумным и резким рывком разведчика она вмиг оказалась у дивана, уверенно провела ладонью по обивке, сказала:
– Неплохо, приятный материал и цвет хороший. Правильно, что серый взяли. Не так пачкаться будет, у вас же животные.
– Ну да, – с нескрываемым раздражением процедил я сквозь зубы.
– В кухню, наверно, поставите? Там будет лучше смотреться. Определенно надо туда поставить, так маме и скажи.
Я ничего не ответил и отвлекся на шум сзади, а когда вернул взгляд к дивану, тетя Зоя уже сидела на нем и слегка подпрыгивала, приговаривая:
– Хороший, мягкий, точно на кухню надо. Там, в углу, возле окна.
Затем она расспросила меня о цене, названии фирмы, поинтересовалась, почему именно этот цвет. Я говорил, что не знаю, но, очевидно, ответы ей были не интересны.
Прошел сосед, поздоровался. Тетя Зоя ему торжественно заявила:
– Ларисе диван купили!
– Ясно, поздравляю! – сухо ответил он.
Я смутился и покраснел.
Тетя Зоя имела большое сердце и была сострадательна – правда, больше к животным. Сколько я ее помню, она всегда подкармливала дворовых кошек. Тетя Зоя выносила из дома чистое блюдечко, пакетик с угощениями и бутылку свежей воды для пушистых питомцев. Как только ее фигура появлялась на пороге подъезда, кошки с любовным мяуканьем мчались к ней и ласково терлись о ноги. Она разговаривала с ними, как с людьми, гладила и высыпала еду в блюдце. Кошки жадно поедали кушанье и с нескрываемым удовольствием мурчали.
Каждая наша встреча с тетей Зоей неизменно переходила в разговор, даже если этих встреч было по несколько за день. Диалоги же ограничивались парой фраз или даже слов – просто по-соседски, несколько ментальных прикосновений: «Правильно, что тепло оделся, сегодня холодно», «Доллар опять подорожал, а рубль все дешевеет» или «Сегодня буду суп варить из ребрышек». Чаще всего я отвечал коротко и односложно, не давая ей повода для развития диалога. Бывало, тетя Зоя меня раздражала, но по-настоящему на нее невозможно обижаться или злиться, как невозможно злиться на странного, но обаятельного персонажа любимой сказки.
И в этот торжественный момент моей славы она была на месте – у подъезда – и занималась обычным делом: кормила дворовых кошек. Я немного замедлил шаг, чтоб ее глаза успели разглядеть мою медаль на шее.
– О, привет, сосед! Как дела? – задорно спросила она, наклонившись над кошачьим блюдцем.
– Здравствуйте! Хорошо, – ответил я и выпятил грудь вперед.
– Ух ты, какая медаль, – отметила тетя Зоя и спросила: – Ты что, спортсмен, что ли?
– Да, я гандболист.
– Молодец, – сказала она и тут же прокричала кошкам: – А ну не лезь без очереди, Дымок, дай сначала Марфе покушать, всем достанется.