Ганс
Шрифт:
«Пошли», — рявкает Андре, увлекая меня дальше в дом.
Мои ноги скользят по гладкому полу, и я понимаю, что на мне нет ботинок.
Я смотрю вниз.
Моя рубашка расстегнута.
Еще одна волна тошноты накатывает на меня. И я свободной рукой похлопываю себя по телу.
Я бы знала, если бы они что-то со мной сделали, верно?
Они, должно быть, просто проверяли наличие оружия. Может, сняли мои ботинки, потому что…
Туман в голове рассеивается, и на смену ему приходит паника.
Понятия
Мне нужно выбраться отсюда. Даже если это означает бежать по пустыне в носках.
Ганс найдет меня.
Он всегда меня найдет.
Я не помню, чтобы Андре запирал входную дверь после того, как мы вошли. Что хорошо. Я думаю.
Мне просто нужно уйти от мужчины, который стоит рядом со мной.
Только он намного больше меня. Я никогда не выиграю в драке.
Моя грудь сжимается, и мне приходится открыть рот, чтобы сделать вдох.
Не паникуй.
Сосредоточься.
Я наполняю легкие воздухом.
Что бы сделал Ганс?
Я представляю, как Ганс выпрыгивает через заднюю дверь угнанного школьного автобуса и бросает нож в глазницу ничего не подозревающего похитителя.
Я представляю, как Ганс кусает стопку стикеров и одновременно обезглавливает человека мечом, висящим на стене.
Я представляю, как он заманивает остальных мужчин в поле зрения с помощью украденной рации, а затем без колебаний разносит им черепа.
Я знаю, что сделал бы Ганс.
Ганс будет драться грязно.
Я делаю все возможное, чтобы сымитировать спотыкание, заставляя Андре наклониться в сторону, чтобы поддержать большую часть моего веса. Затем я дергаю руку вниз так сильно, как только могу.
Движение достаточно внезапное, чтобы он отпустил меня, и достаточно близкое по времени к моему спотыканию, чтобы он подумал, что я просто падаю. То есть он не полностью настороже.
Когда Андре поворачивается, чтобы снова схватить меня, я поворачиваюсь к нему и бью его коленом по яйцам так сильно, как только могу.
Сдавленный звук, который он издает, наполняет меня удовлетворением.
Но когда я поворачиваюсь, чтобы побежать, мои обтянутые носками ноги скользят по гладкому полу.
Это всего лишь секунда. Всего полсекунды, прежде чем я обрету равновесие. Но этого достаточно.
Андре хватает меня за волосы.
Я изо всех сил пытаюсь удержаться на ногах, пока мой скальп кричит от боли. Но я не могу упасть. Если я это сделаю, я не сомневаюсь, что он потащит меня за мой хвост.
«Я убью тебя, черт возьми». Я слышу боль в его голосе, и это единственное утешение, которое я получаю, когда он тащит меня перед собой и бьет меня по щеке.
Мои глаза наполняются слезами.
Я не плачу.
Я не плачу.
Это просто чертовски больно, когда взрослый мужчина-ребенок бьет тебя.
Он трясет меня за волосы.
А еще больно, когда кто-то подло дергает тебя за волосы.
Я
Когда Ганс дергал меня за волосы, он знал, как сделать так, чтобы мне было хорошо. И даже со слезами, которые все еще текут по моим щекам, я стараюсь помнить об этом. Стараюсь помнить, что хороший человек может сделать так, чтобы все было хорошо.
Я не позволю Злому Андре испортить мне выдергивание волос.
Мы продолжаем двигаться по невероятно длинному коридору. Видны мужчины, но я не беспокоюсь о том, чтобы позвать на помощь. Меня буквально невозможно спутать с добровольным участником, и никто из мужчин, толпящихся вокруг с оружием, не удостоил меня даже взглядом.
Круто, здесь все куски дерьма.
Надеюсь, Ганс убьёт их всех.
Андре тащит меня через дверной проем, и я в замешательстве смотрю на крошечную комнату, пока звук закрывающихся дверей не выдает мне, что я в ней нахожусь.
Это лифт.
Земля под моими ногами начинает двигаться, и я изворачиваюсь в хватке Андре, чтобы посмотреть на индикатор.
Когда число меняется с одного на два, я выдыхаю.
Ничего хорошего в этой ситуации нет, но мне кажется, что спуститься под землю будет хуже.
Число меняется на три, когда лифт замедляется и останавливается.
Андре не делает мне никакого предупреждения; он просто идет, болезненно дергая меня за волосы на каждом шагу.
Я бы сейчас убила за свой арбалет.
Я пытаюсь быть внимательной. Пытаюсь сосредоточиться на том, сколько дверей мы проходим и в какую сторону идем. Но все выглядит одинаково. Те же дурацкие скользкие полы. То же отсутствие вкуса.
Я останавливаюсь, когда Андре открывает темную деревянную дверь. Я едва успеваю мельком увидеть комнату, как он толкает меня вперед так сильно, что я падаю. Мое бедро первым касается пола, и боль пронзает мое тело.
Застонав, я опускаюсь на колени, готовясь к тому, что произойдет дальше.
Но Андре не идет за мной. Он захлопывает дверь между нами, и я слышу, как поворачивается замок. Снаружи.
«Ты такая маленькая сучка!» — кричу я и лихорадочно тру бедро, пытаясь унять боль.
Когда боль утихает настолько, что я снова могу двигаться, я поднимаюсь на ноги и осматриваю комнату.
Это пустой офис.
И он такой же претенциозный, как и весь остальной дом.
С одной стороны комнаты находится зона отдыха с тремя креслами с высокими спинками, покрытыми зеленым бархатом, и стеклянным и золотым журнальным столиком, все на узорчатом ковре. С другой стороны комнаты находится гигантский темный стол перед такими же книжными шкафами, которые занимают всю стену за ним. Но полки пусты, и это может быть худшей частью этой комнаты. С другой стороны, это могут быть оранжевые шелковые шторы, окружающие стену окон напротив меня.